Россия : Путешествие "дикарями" на Байкал

** Если карты у вас показываются нормально , то у вас достаточно быстрый канал

«Дилетанты» на Байкале

Вступление

Светило яркое, уже совсем по-весеннему теплое солнышко. Мы с моей сотрудницей по бывшей работе Элей сидели на скамейке бульвара недалеко от любимого Политеха, у метро «Китай-город». Рядышком прогуливались влюбленные парочки, кто-то читал газету, другие жевали бутерброды. Конец рабочего дня с каждой минутой выплескивал на улицы новый поток людей. Но мы не замечали этого, поскольку всецело были увлечены разложенной перед нами картой самого чистого озера в мире – Байкала. Мы водили красным карандашом по старой, истрепанной бумаге издательства «Картография», старательно вычерчивая предполагаемый маршрут, и сверяя его с информацией путеводителя, а также составляли список необходимых вещей и продуктов в дорогу.
Кто мог знать тогда, что обстоятельства поездки разведут наши пути на Байкале, и мы в итоге разъедемся, а нашему маршруту не суждено будет сбыться в полной мере.
Но пока мы пребывали в сладостном предвкушении нашего путешествия.

Мечта съездить на Байкал вынашивалась очень давно, но то не было времени, то денег, то возникали какие-то другие препятствия, поэтому каждое лето совершались другие поездки, а Байкал все откладывался. К тому времени уже состоялось знакомство с чудесным Русским Севером: Соловками, Валаамом, Кижами, городами Золотого кольца: Ростов Великий, Переславль-Залесский, Углич, Российской частью Прибалтики (Калининградская область), а также были посещены Валдай, Поволжье, Псков, Новгород, Питер…
И вот, наконец, настал черед Байкала.
Отпуск на работе обещали, деньги копились в течение всего года (хотя на тот момент их очень не хватало), опыт вольных путешествий имелся. Когда же еще ехать в такую дальнюю поездку?
Пока мои друзья размышляли о возможности составить мне компанию, о своем желании посетить со мной Байкал сообщили Эля и ее парень Саша, с которым до этой поездки я знакома не была.
А потом была подготовка к поездке. Мы закупали билеты, делали прививки от клещевого энцефалита, составляли расчеты денежных средств…
Моя мама, работающая в рыбоохранной отрасли, снабдила меня небольшой тетрадкой со списком телефонов расположенных на нашем пути рыбинспекций, а также созвонилась с рыбинспекторами из Улан-Удэ и Иркутска, сообщив им о нашей поездке. А еще родители отыскали своих старых приятелей в Иркутске.
План предполагаемого маршрута был таков. 3 июля мы выезжаем из Москвы на Грушинский фестиваль авторской песни, проходящий ежегодно в первые выходные июля под Самарой, на который я давно мечтала попасть. Затем из Самары мы должны были стартовать в Иркутск.
В отличие от Байкала, негласным организатором поездки на который была я, на Грушинку мы должны были ехать под руководством Эли. Она бывала там ранее, и потому у нее имелись некоторые знакомые, в том числе среди известных бардов, которые могли помочь в размещении там.
Грушинка — традиционное место встречи всех любителей авторской песни не только со всей России, но даже из-за границы. Некоторые мои знакомые из других городов, в том числе зарубежных, также собирались на фестиваль, и мне с ними очень хотелось увидеться. Другой возможности встретиться у нас могло и не быть. Списавшись со всеми заранее, мы оговорили места встреч.
И тут мы столкнулись с непреодолимыми препятствиями российской действительности…
Билеты до Грушинки взяли, а вот из Самары в Иркутск за 40 суток до назначенной даты выезда достать билеты в кассах оказалось невозможным. Не смогли взять билеты и из Тольятти. Позвонили в Самару и попытались озадачить нашей транспортной проблемой местного знакомого, но здесь нас также ждала неудача: билетов не было. Тут еще у Эли с Сашей начались проблемы с работой: то начальство не отпускает, то отпуск сокращается.
Пришлось пренебречь посещением Грушинки, все-таки Байкал — более серьезная поездка, когда еще соберемся!
Итак, планы менялись, корректировалась и байкальская часть путешествия. Изначально мы хотели сделать кругосветку по Байкалу, то есть объехать и западное, и восточное побережье. Однако из-за недостатка времени пришлось распределить маршрут по западному берегу. Приблизительно он выглядел так: Иркутск — Листвянка — порт Байкал — Слюдянка — бухта Песчаная — Малое море — остров Ольхон с посещением поселка Хужир. Естественно в процессе поездки план также мог меняться. Еще я всерьез подумывала после проводов ребят в Москву провести остаток своего отпуска на восточном берегу. Хотя было немного страшновато ехать одной в дикую заповедную Бурятию, поскольку слышала, что там более глухие места. В общем, я решила сориентироваться на месте относительно поездки туда.
Лишь за сутки до отправления поезда мне удалось узнать от ребят, что они все же едут. А я уж думала, что придется переносить отпуск, сдавать билеты и помещать письма в Интернет в поисках новых попутчиков, либо ехать одной, более тщательно подготовившись.

Забегая вперед скажу, что в нашей поездке была не только романтика, случались в ней и непредсказуемые, нежелательные события. Обычно они являются неотъемлемой частью поездки «дикарями» и, отправляясь в подобные путешествия, к ним надо быть готовыми. К сожалению, такие события часто порождали наши конфликты с Элей. В итоге взаимное непонимание друг друга породили невозможность совместного существования, наши дороги на Байкале разошлись и программу поездки пришлось изменить.
Несмотря на это, поездку можно считать удавшейся. Я увидела прозрачные воды самого чистого и большого озера в мире, скалистые горы, лысые холмы, тайгу, такой разный и неповторимый ландшафт Байкала, познакомилась с его флорой и фауной, а также непредсказуемой погодой.
Если описание моего путешествия окажется кому-нибудь полезным и кто-нибудь захочет проехать подобный маршрут «дикарем», не повторяя наших ошибок, значит, мой труд по описанию данной поездки был не напрасен. Поверьте, Байкал стоит посетить!
Свой очерк я собиралась назвать «Дикари» на Байкале», но, поскольку на всем протяжении путешествия нам очень много помогали, причем часто совсем незнакомые люди, получилось, что мы как туристы — никакие ни «дикари», а обыкновенные дилетанты. Для «дикарей» наше путешествие было слишком уж комфортным и такое название не совсем соответствовало бы истине.
Итак, 3 июля мы выехали из Москвы в Иркутск.

I
Бурятский поезд

Поездка сразу началась с приключения. Эля с Сашей влетели в вагон за пять минут до отправления поезда, когда проводники уже выгоняли провожающих, а я волновалась, выглядывая на платформу.
Наш поезд Москва—Чита оправдал название своего маршрута: в каждом вагоне процентное соотношение русских и бурятских пассажиров и даже проводниц — пятьдесят на пятьдесят. Купе в вагонах какие-то маленькие, узкие, наверное, из-за слишком уж широких полок. При этом надежды насладиться прекрасными российскими пейзажами (как-никак пол-России проедем) почти не было: окна вагона были чудовищно грязны. И в этом поезде нам придется трястись трое с половиной суток!
Первый день поездки прошел в несносной, уничтожающей все и, прежде всего, наши продукты, жаре. Мы открыли все окна и двери до предела, но все равно умирали от духоты — кондиционер, конечно, не работал. Жара пошла на убыль лишь под вечер второго дня нашего пути, когда часть продуктов уже была выброшена. Особенно жаль было яйца и охотничьи колбаски.
Наш, мягко говоря, НУ ОЧЕНЬ НЕСКОРЫЙ ПОЕЗД то у столба встанет, то в чистом поле остановится… Весьма обоснованные сомнения вызывала возможность нашего прибытия в Иркутск 7 июля.
Потянулись тягостные дни безделья, скрашиваемые едой и «тихими играми» — таким условным названием мы объединили игры в карты, шашки, шахматы, нарды и другие походно-настольные развлечения. Радостными событиями для нас являлись недолгие прогулки на больших остановках. Таких остановок у нашего поезда было немного, всего 3-4 в сутки. Это, конечно, были остановки в крупных городах, таких как Киров, Пермь, Екатеринбург, Омск, Новосибирск, Красноярск. Расписание гарантировало стоянки в этих городах продолжительностью от 20 до 40 минут, но в связи с систематическим опозданием нашего поезда они сокращались обычно вдвое, зато с лихвой восполнялась потом остановками у столбов.
Основное же время нашей поездки мы любовались проплывающими мимо пейзажами из открытых окон. К нашему удивлению на всем протяжении вплоть до Красноярска пейзажи ничуть не изменялись. Мы так ждали Перми, мечтая увидеть уральские горы. Но ни до, ни после Перми гор мы так и не увидели. Так, маячили на горизонте какие-то холмы и ничего более…
Горы (а точнее — сопки) мы увидели лишь на третий день в районе Красноярска и уже затем ехали в их окружении почти на всем пути до Иркутска. Сопки были потрясающие: большие, монументальные, покрытые лесом, окутанные туманной дымкой. На их склонах ютились деревушки, садовые участки, погосты. Дома в деревнях были старые, бревенчатые, большей частью брошенные. Они карабкались на склоны сопок, ползли по берегам Енисея.
В этих краях жили и творили такие известные и любимые мною писатели-«деревенщики» как Валентин Распутин, Виктор Астафьев. Наблюдая эти пейзажи, невольно всплывали в памяти картины из знаменитой «Царь-рыбы», написанной здесь и об этих местах. Да и нельзя, преступно было не творить в таких дивных краях.
Из всех городов, которые нам довелось проехать, особенно запомнился Екатеринбург. Остановка там была поздним вечером. В вечерних сумерках громадное здание вокзала освещалось лучами прожекторов подсветки и выглядело очень красиво. А здание вокзала Перми, наоборот, оказалось маленьким и невзрачным. Поскольку этот город мы ждали, его вокзал тоже запомнился, остальные же станции вообще стерлись из памяти.
Впечатления о городах оставались тем приятнее, чем больше симпатий вызывали их вокзалы и… наборы продуктов, продававшихся местными жителями, буквально оккупировавшими все входы и выходы поезда. Забавно, но в каждом регионе на платформе продают строго определенный набор продуктов и вещей: одни станции буквально завалены вафельными трубочками со сгущенкой, на других — носят копченую рыбу с картофелем. Продажу бананов, особо мною любимых, мы встретили лишь на третий день пути и то по каким-то безумным ценам.
А в районе Урала станции почему-то переполнены продавцами, торгующими плетеными лаптями. Интересно, кто их покупает и зачем? Разве что иностранный турист, случайно оказавшийся здесь, захочет привезти домой частичку русской экзотики.
Поскольку взятые в дорогу продукты были нами съедены или выброшены в связи с пищенепригодностью в первый же день пути, еду приходилось покупать на станциях. Ели мы ее исключительно заедая горстями фестала — на всякий случай, хотя, если уж отравишься, так и это не поможет. Пришлось даже научиться поглощать концентрат картофеля «Роллтон», но в буфет мы так и не отважились сходить. Однажды Саша наведался туда и, шокировав нас ценами, напрочь отбил охоту его посещения. А когда в вагоне появлялась крикливая тетушка с супом на тележке из ресторана, мы закрывали дверь купе, чтобы не мучить себя его ароматом.
В дороге произошло лишь одно событие, достойное описания. Неподалеку от Красноярска на пути нашего поезда «сошла рельса» и мы остановились. При этом у нас «на хвосте» шел товарняк — об этом нас проинформировал «матюгальник» на станции, у которой мы встали. Вырывающийся из него истеричный женский голос доводил до сведения обитателей тайги одну и ту же малопонятную фразу: «Стоит двести сороковой!!!» — это наш поезд — «Сошла рельса, тормозите хвост поезда!» Эти вопли, усиленные и многократно повторенные эхом, доносились около получаса. Некоторые пассажиры уже стали паниковать, народ прилип к окнам и даже пытался выйти на улицу. По вагону прокатилась волна черного юмора относительно «Титаника» на рельсах». Путешествие перестало быть томным. К счастью, столкновения удалось избежать: пришли рабочие железной дороги и «вправили» рельсу, долго удивляясь, почему их сразу не вызвали. А дама из «матюгальника» между тем уже охрипла взывать к сознательности ремонтников. Интересно, где они бродили все это время, ничего не слыша?

II
Прибытие в Иркутск

Как ни странно, в Иркутск мы прибыли без опоздания. Мы жили еще по московскому времени, и на моих часах было 6 утра (я категорически отказывалась переводить их стрелки, так интереснее). Между тем по местному времени было уже 11.
До вокзала я практически волоком тащила сумку с оставшимися у нас продуктами, другую руку оттягивала видеоаппаратура, а за спиной свешивался тяжеленный рюкзак. Я в очередной раз похвалила себя за то, что не потащила с собой палатку, спальник и коврик, тогда уж точно пришлось бы брать с собой тележку на колесиках.
Здесь я позволю себе сделать маленькое лирическое отступление. Дело в том, что как представители славного мира автостопа принципиально не берут в путешествия деньги, так я не беру с собой в подобные поездки палатку и прочее туристическое снаряжение. Разрабатывая маршрут таким образом, чтобы, по крайней мере, в ночное время суток оказываться в населенных местах, и обладая хотя бы небольшим количеством денег и умением общаться, как я полагаю, всегда можно договориться о ночлеге и купить еду или получить возможность ее приготовить. Кстати, в моих путешествиях проблем с ночлегом никогда не возникало. Где только не приходилось мне ночевать! В заброшенных пионерских лагерях, сторожках, вагончиках, служебных помещениях, на списанных плавсредствах… И поверьте, эти ночевки были не менее романтичны, чем в привычных туристических палатках!
Нам повезло: на вокзале достаточно быстро нашлась синяя «Нива»-пятидверка — нас встречал Иркутский инспектор со своим шофером, это моя дотошная мама подсуетилась. Прибыл сюда и так неожиданно нашедшийся в Иркутске знакомый моих родителей — Евгений Танхович. Вот так встреча! Практически с оркестром, а мы-то думали, что у нас в Иркутске никого нет!
Загрузив вещи в машину, мы отправились в здание вокзала на поиски авиакасс, чтобы сразу купить билеты на самолет в Москву. Ребятам надо 22 июля выйти на работу, времени мало, а потому придется лететь. Я решила тоже взять билет, но при условии, если цена на него окажется приемлемой. Попутчики в поезде напугали нас ужасными ценами на полеты из Иркутска в Москву.
Но милая тетушка в окошке кассы на наш вопрос о самом дешевом рейсе предложила «Домодедовские авиалинии» на 20 июля всего за 4100. Конечно, по моей зарплате это было дороговато, но после тех цен, которыми нас напугали, она казалась уже не столь огромной. Вызывала сомнения только дата: 20 июля — очень ранний срок для отъезда, хочется побыть на Байкале подольше. А вдруг еще удастся посмотреть восточный берег?
Я решила разузнать: можно ли сдать билет и сколько я потеряю? Тетушка в кассе убедила, что немного. Поразмыслив, что в крайнем случае билет можно вернуть, я приобрела его.
Продавая нам билеты, кассирша ужасно развеселилась, чем немало нас удивила. Мы не выдержали и поинтересовались, что же ее так рассмешило. Оказалось, наш говор. А мы-то и не думали, что у нас есть говор! Это у иркутских, вот у них — говор! Как выяснилось, мы слишком сильно «акаем», и даже я со своей примесью вологодского акцента — сказались годы постоянных поездок на Русский Север. Мы ушли, наградив тетушку хорошим настроением.
Инспектор выдал нам путевки на базу «134-й километр». Эта база находится на действующей части Кругобайкальской железной дороги, где-то в 30 километрах не доезжая Слюдянки. По этой дороге мы хотели обязательно прокатиться на маленьком поезде, прозванным местными жителями «мотаней». Отдых на базе не входил в наши планы, я лишь просила узнать о возможности одной ночевки в Слюдянке. Но отказываться было не удобно. Ну да ладно, база — так база, остановимся там на пару дней. Эх, если б мы знали, к чему это приведет!..
Напоследок инспектор оставил нам координаторы лесника, проживающего в пятнадцати километрах от базы «134-й километр», чтобы мы могли «в случае чего» обратиться к нему. К сожалению, это расстояние нужно было идти в противоположную от Слюдянки сторону. На этом инспектор уехал, оставив машину с шофером в нашем распоряжении.
Евгений Танхович активно зазывал нас к себе, искушая возможностью принять ванну и отдохнуть с дороги. Хотя это и было очень актуально после грязного поезда и раннего утреннего подъема, но нас ждала машина, а заставлять шофера ждать было не слишком удобно. Предполагалось, что нас отвезут в Листвянку, откуда мы и должны попасть на базу «134-й километр». Нам пришлось поблагодарить Евгения Танховича за приглашение и попрощаться.
На машине по предварительному совету инспектора мы заехали на центральный иркутский рынок и закупили продуктов на базу, которая находится в безлюдном месте, о чем нас предупредили. Увидев столь грандиозное продуктовое изобилие после нашей дорожной голодовки, мы, по-моему, слишком перестарались: купили крупу, макароны, картофель, а также хлеб, консервы, яблоки, бананы, яйца и даже различные приправы, мечтая, осев на базе, сварить супчик... Поистине отвыкли мы от горячего за трое с половиной суток!
Затем по просьбе Эли и Саши мы еще посетили обменник и аптеку. Так что мы успели вполне обозреть Иркутск из окна машины.
Наконец, нас повезли в Листвянку.

III
Листвянка

Дорога в этот поселок из Иркутска сказочно красива: часть пути едешь по берегу Ангары, реки, известной своим самым быстрым течением. Это единственная река, вытекающая из Байкала, а впадает в озеро более трехсот маленьких речек и ручейков, некоторые из них мы пересекали. Трасса пролегала через сопки и с непривычки напоминала нам катание на американских горках (а может хорошо, что мы с утра ничего не ели?). Транспорт на дорогах мчался на сумасшедшей скорости, шоферы «лихачили» как могли: выезжали на встречные полосы, обгоняли друг друга, нарушая все возможные правила.
Дорогой проследовали музей деревянного зодчества «Тальцы», растянувшийся на несколько километров вдоль побережья Ангары. Отметили его внимательным туристским взглядом: надо посетить.
Мы проехали знаменитый Шаман-камень (крохотный скальный островок, в прошлом место совершения основных шаманских обрядов). Издревле этот камень отмечает место, где Ангара вытекает из Байкала. Правда, сам Шаман-камень мы не увидели: он был закрыт от нашего взора многочисленными ресторанчиками и кафе на берегу Ангары, носящими примитивные названия — «Шаман-камень», «У Шаман-камня», к тому же сам Шаман-камень в настоящее время лишь совсем немного выдается из воды.
На берегу, напротив места расставания Ангары и Байкала стоит скромный памятник писателю-драматургу Александру Вампилову. Мемориал установлен на месте гибели писателя. Вампилов — автор знаменитых пьес «Утиная охота», «Старший сын», «Прошлым летом в Чулимске», которые до сих пор с успехом идут в российских театрах. Он родом из этих мест: родился в поселке Кутулик Иркутской области, жил и творил на Байкале, здесь же, на Байкале, его нашла трагическая смерть. Он утонул на истоке Ангары 17 августа 1972 года, не дожив всего двух дней до своего тридцатипятилетия. Зацепившись за топляк, перевернулась лодка, Александр уже доплыл до берега, но в холодной воде не выдержало сердце. Молодой, талантливый, красивый…
Вообще Вампилов здесь считается национальным героем (и это вполне справедливо): в Утулике есть музей Вампилова, в Иркутске имя Вампилова носит театр юного зрителя, в книжных магазинах продают его книги, а также календари с его портретом. А может не так все плохо с патриотизмом в нашей стране?..
В самой Листвянке мы проехали «Шансон-приют». Зная мое увлечение этим жанром, ребята не преминули «подколоть» меня относительно необходимости его посещения. Что ж, посещу, если выпадет оказия!
На горе сверкал модерновыми стеклопакетами санаторий «Байкал» — здесь отдыхают иностранцы и «новые русские». Затем мимо промелькнул почти сказочный домик, очень напоминающий Дом Белоснежки из Диснейленда, с грозной табличкой «частное владение». По слухам, рядом с ним в клетке держали бурого медведя, которого демонстрировали всем желающим за деньги. Бедный миша! Представляю, как он хочет встретиться со своими мучителями в тайге, хотя бы в нескольких километрах отсюда, чтобы неповадно было людям пользоваться беззащитностью животного!
Чуть поодаль красовался погост с часовенкой, в распадке между гор - деревянная, очень необычная церковь с крашеными зелеными куполами.
Листвянка нам понравилась, есть что посмотреть! Мы планировали остановиться здесь хотя бы на два дня, а уж затем переправиться на пароме в порт Байкал, откуда на «Мотане» в сторону Слюдянки до базы «134-й километр». Впоследствии этим планам не суждено было сбыться, однако пока мы об этом не знали и сполна наслаждались окрестностями, продумывая маршрут сегодняшней прогулки.
Машина остановилась возле красивого деревянного резного домика с балкончиками. Домик оказался гостиницей национального парка. Шофер переговорил с тетушкой-администраторшей относительно наличия свободных мест для нас, мы его отблагодарили, и он уехал. Вечером в гостинице должна была освободиться комната - туда нас и намеревались определить. Пока же мы просто оттащили наши вещи на второй этаж.
Домик был не менее красив и внутри, на деревянных стенах висели подробные карты отдельных уголков Байкала и фотографии, с которых на нас взирали представители местной фауны: в основном птицы, а также лисы, суслики и прочие зверьки.
С многочисленных длинных балкончиков гостиницы открывался прекрасный вид на Байкал, а с другой стороны стену домика подпирали великолепные скалы, переплетенные корнями чудом державшихся на них деревьев. Меня ужасно тянуло полазить по этим горам, но я осознавала все безумие такого желания, поскольку их крутизна иногда достигала отрицательного градуса, без страховки взбираться на них чрезвычайно опасно.
Саша шутливо попросил сообщить ему, на какой из утесов я буду карабкаться, чтобы знать, куда приносить совочек — видимо, для соскребания моих останков от земли.
В гостинице мы заказали себе на вечер русскую баню (по 100 рублей с носа в час!), поскольку после грязного поезда очень в ней нуждались.
Обед готовить было лень, хотя все условия для этого имелись: и кухня с плитой, и умывальник, и даже посуда. Я поначалу хотела приготовить себе яичницу. Ну не зря же мне пришлось так осторожно везти пакет с яйцами у себя на коленях, по такому горному серпантину? (как оказалось впоследствии, зря!)
Ребята все же уговорили меня пойти поискать какое-нибудь прибрежное кафе. Потом мы думали погулять по окрестностям Листвянки и осмотреть хотя бы некоторые из тех достопримечательностей, которые нам довелось проехать.
Порт Листвянки находился в пяти минутах ходьбы от гостиницы и очень напоминал одесский привоз, такой, каким его обычно представляют в литературе и кино; мне самой бывать в Одессе не приходилось. В порту шла бойкая торговля рыбой в самых различных вариациях: копченой, вяленой, малосольной... Еще торговали шашлыками, пирожками с рыбой, картошкой, капустой, повидлом, а также самыми разнообразными сувенирами: от открыток Байкала до безумно дорогих поделок из камня, в основном фигурок медведей.
Помимо этих бойких местных торговцев, которые в попытках всучить свой товар буквально хватали за одежду, в порту располагались кафе и всяческие торговые палатки с аналогичной продукцией. Над торговой площадью витал стойкий рыбный запах, нам даже от мороженого пришлось отказаться: вам не приходилось лакомиться мороженым с запахом рыбы?
Администратор гостиницы заранее предостерегла нас от покупки какой бы-то ни было рыбы у местных торговцев, поскольку существовала опасность подхватить некую кишечную палочку. Я ограничилась пирожком с картофелем и порцией блинчиков с мясом, купленных в местном кафе, а ребята на площади отведали шашлыки. Потом в кафе мы запили съеденное чаем.
В порту Листвянки нас интересовала не только еда, но и возможность переправы на другой берег Ангары, в порт Байкал, чтобы оттуда на «Мотане» отбыть на базу «134-й километр».
В порт Байкал несколько раз в день ходил паром, стоимость переправы составляла 14 рублей. А вот расписания «Мотани» — а она ходит не каждый день — не знал никто. Сведения о нем были необходимы, ибо от этого зависели все дальнейшие планы. Пока же они были таковыми: осесть на пару дней в Листвянке, затем в тот день (а точнее — ночь), когда ходит «Мотаня», переправиться в порт Байкал. Еще в Москве с помощью Интернета и книг глубокоуважаемого мною Антона Кротова, которые уже не раз здорово помогали мне (и не только мне) в путешествиях, удалось узнать, что «Мотаня» отправляется из порта Байкал в 2 часа 30 минут ночи по местному времени.
Кстати, большое спасибо Антону Кротову за столь правдоподобные описания. Если встречу его еще раз — а мне удалось встретиться с ним за две недели до моего отъезда на Московском фестивале авторской песни в Коломенском — обязательно поблагодарю лично.
Эля предложила отложить нашу прогулку по Листвянке и съездить в порт Байкал для выяснения расписания «Мотани». Мы впрыгнули на паром последними: он уже отшвартовывался от пристани.
Паром шел до порта Байкал приблизительно полчаса. Все это время я снимала пейзажи на видеокамеру, а ребята общались с попутчиками. Познакомились с интересной парой: журналисткой детских телепрограмм из Иркутска и ее парнем из Красноярска. Они также путешествовали по Байкалу. Так, за разговорами и съемками, мы незаметно очутились в порту Байкал. Времени на пополнение жалкого багажа знаний о «Мотане» было мало: через 15 минут паром отходил обратно в Листвянку.
Порт Байкал выглядел маленькой неопрятной деревушкой. Все те же огромные крутые горы, совершенно «лысый» — бросилось в глаза полное отсутствие деревьев — кусочек равнины, на котором расположились покосившиеся деревянные домики. Между домиками пролегало полотно железной дороги со старыми вагонами, были даже вагоны с маленькими зарешеченными окошками — уж не заключенных ли в них возили? Рядом с колеей паслись огромные пятнистые коровы. Вот и весь порт Байкал! Местность буквально выжигалась нещадными лучами солнца, спрятаться от которого абсолютно некуда.
Мы выдвинулись на поиски местных аборигенов в целях расспросить их о «Мотане». Искать их долго не пришлось: группка таких лиц распивала бутылку во дворе одного из домов. Мы все же мечтали найти кого-нибудь поприличнее и отправились в магазин. Однако тетушки-продавщицы на наш вопрос ничего ответить не смогли. Попытка спросить о расписании у других жителей, крутившихся возле магазина, также не привела к успеху. Вот странно, живут здесь в пятидесяти метрах от железной дороги, кроме нее, магазина и десятка домов никаких признаков цивилизации, и ничего не знают! Впрочем, внешний вид местного населения соответствовал их кругозору: кроме бутылки данных лиц явно ничего не интересовало.
В итоге пошли спрашивать у пьющей группки. Они отнеслись к нам весьма доброжелательно, поздравили нас с праздником, мы их тоже поздравили… а потом полюбопытствовали: а какой, собственно, праздник? Оказалось, День маломерного флота. Неужели и правда есть такой праздник? Но интересовавший нас вопрос и эту славную компанию поставил в тупик, однако они все же подсказали его разрешение, отправив нас к машинисту и указав на маленький домик рядом с железной дорогой, выкрашенный в голубую, облупившуюся со временем краску.
Надпись на двери сторожки гласила: «Служебное помещение». Мы постучали. Тишина. Мы постучали настойчивее. Безрезультатно. Мы обнаглели и вошли.
В комнате, на единственном предмете мебели — железной кровати — в грязной одежде и резиновых сапогах лежал человек, закутанный в одеяло.
На наш вопрос из недр одеяла, даже не удосужившись повернуться к нам, полусонный утробный голос нехотя ответил, что «Мотаня» пойдет в Слюдянку сегодня ночью приблизительно в 2 часа 30 минут (еще раз спасибо Кротову!) В следующий раз в Слюдянку поезд отправится лишь в пятницу. Мы поблагодарили за информацию и в раздумье ушли, точнее убежали, поскольку 15 минут стоянки парома истекли. Все-таки хорошо, что наш транспорт не слишком-то дисциплинирован: в последние доли секунды до его отправления мы успели запрыгнуть на борт.
Отъезд в пятницу нас никак не устраивал. Из-за недостатка времени посвятить почти целую неделю Листвянке мы не могли. Мы планировали пробыть здесь не больше двух суток, затем пару дней пожить на базе — хотя, как я уже упоминала, первоначально в нашу программу это не входило. Потом мы собирались переехать в Слюдянку, оттуда — в бухту Песчаная, и, наконец, остаток отпуска провести на Малом море с посещением острова Ольхон.
На этом маршрут по западному побережью Байкала можно будет считать завершенным. В продолжение следует рассматривать возможности посещения восточного берега — если, конечно, останется время.
Последняя переправа в порт Байкал была в 20.45.
Я отнеслась к этому спокойно, зная, что в таких поездках «дикарями» планы очень часто корректируются и нужно быть готовыми к любому повороту событий. Но вот ребята не желали пропускать баню, также как и сидеть в порту Байкал в ожидании «Мотани» до половины третьего ночи.
Саша предложил выяснить возможность отправления из Листвянки попозже, договорившись с каким-нибудь частным владельцем катера. Таким образом, не пришлось бы откладывать баню и свыше пяти часов обозревать ночное небо над голой площадкой порта Байкал в обществе с местными алкоголиками. Так и решили: Саша побежал в гостиницу договариваться о переносе бани на более ранний срок, а мы с Элей в это время побрели на берег в поисках подходящих частников.
Практически все назначали цену за переправу не меньше 700 рублей (с троих, конечно). Это за 20 минут переправы! Но похоже этот тариф был здесь устоявшимся. Лишь один из владельцев катера согласился на 500.
Сначала ребята согласились, что это дорого, и мы стали настраиваться на паром в 20.45. При этом мне пришлось пожертвовать баней, и пока ребята парились, я торопливо собирала сумки.
Однако от пара ребята разомлели и передумали, решив переориентироваться на катер.
Посетив баню, я приготовила ужин на гостиничной кухне и пошла наверх немного вздремнуть. Но при всем желании реализовать данное намерение фактически не удалось: пора было собираться.
Напоследок мы совершили обряд чаепития с администраторшей, забавлявшей нас всякими прибаутками, и переоделись в более теплые вещи: ночью будет прохладно. Поблагодарив гостеприимную хозяйку, мы взвалили на себя сумки, рюкзаки и продукты, увязанные в черные полиэтиленовые мешки, и под тяжестью всего этого медленно побрели в порт к уже ожидавшему нас судоводителю Константину.
В поселке уже не было огней, лишь одинокие фонари тускло освещали набережную, да по Байкалу стелилась лунная дорожка. Выход к частным катерам был закрыт и охранялся молодым сенбернаром.
На свет Сашиного фонарика к нам вышел Константин, открыл ворота и отогнал собаку, которая, как оказалось, сидела на цепи. С помощью теперь уже двух фонариков — второй был у Константина — мы, груженые вещами, осторожно перебрались через чужие плавсредства на самый крайний катер.
Ночью на воде было холодно, поэтому я, немного полюбовавшись редкими огнями удаляющегося берега, забилась в маленький крытый кубрик и настойчиво пыталась подремать. Состояние было разбитое, трещала голова, ломило все тело: сказывалось действие банного жара, который я абсолютно не выношу.
Эх, Листвянка, так и не посмотрели мы твои достопримечательности! Ну, дай Бог, еще удастся свидеться. Очень бы этого хотелось!
Константин оказался виртуозным асом и не только управлял катером в темноте при свете своего фонарика, но даже умудрился лишь при помощи его жидкого луча весьма искусно пришвартоваться к совершенно не освещенному берегу порта Байкал.
Мы попросили его подождать и не отчаливать минут пять, пока мы не сбегаем до железной дороги и не убедимся, что «Мотаня» стоит.
К счастью, тепловоз был на месте, и мы с легким сердцем распрощались с нашим капитаном.

IV
«Мотаня»

«Мотаня» представляла собой старенький тепловоз и прицепленные к нему теплушку, или так называемый «столыпинский вагон» для бесплатных пассажиров, и два плацкартных вагона, нижние полки которых использовались как сидячие места. Ребята оставили меня у поезда сторожить вещи, а сами отправились в домик машиниста за информацией о времени его отправления, поскольку четкого расписания у него нет.
Вокруг черной мантией висела ночь, вдалеке одиноким фонариком светилось окно придорожной сторожки, со стороны жилых построек порта Байкал доносились пьяные возгласы и песни местного населения.
Вскоре вернулись ребята, а еще через полчаса подошли железнодорожники: машинист и проводница. Мы думали, что сразу зайдем в вагон и рассядемся, но нас совершенно серьезно попросили пройти на посадочную платформу.
Платформой оказалась узенькая бетонная плита, положенная прямо на землю. Проходя мимо нее ранее, мы приняли ее за часть материалов с расположенной неподалеку стройки. Мы послушно перешли на эту, так называемую «платформу», потешаясь над формализмом в такой заброшенной местности. Не иначе как, увидев наше послушание, «Мотаня» вздрогнула, выпустила черные клубы дыма и подъехала на несколько метров к нам.
Мы взобрались в вагон по высоким крутым ступеням. Что поразило внутри, так это кристально чистые окна, особенно по сравнению с пресловутым двестисороковым поездом, в котором, чтобы хоть что-нибудь разглядеть за окном, приходилось его открывать. Здесь же за чистотой явно следят, ведь, маршрут «Мотани» — Порт Байкал — Слюдянка — носит не только транспортную функцию, но и экскурсионно-познавательную, если не сказать эстетическую, поскольку проходит по очень живописным местам. Этот путь — единственная сохранившаяся и действующая часть Кругобайкальской железной дороги, которую туристы теперь сокращенно именуют КБЖД.
О КБЖД написано очень много, ее называют музеем под открытым небом, и мы сполна убедились в правоте такого определения. Дорога прорублена в скалах и удивительно красива. Туристы, посещающие Байкал, всегда стремятся побывать здесь или хотя бы прокатиться по ней на «Мотане». КБЖД представляет собой узенькую полоску железнодорожного полотна в горах, проходящую через старинные каменные мосты, тоннели, виадуки, по самой кромке обрывистого берега над Байкалом. Когда смотришь в окно вагона, видишь лишь бескрайние воды озера и создается ощущение, будто плывешь по нему. С другой стороны дорогу подпирает громадная стена скалистых гор, такая высокая, что даже неба не видно. Великолепное зрелище!
Мы затащили рюкзаки и сумки в вагон и расположили их на полках — багажные места под ними были заняты дровами. Однако проводница попросила нас убрать вещи, предупредив, что народу будет много, так как все путешественники будут ехать с нами в одном вагоне. Другой пассажирский вагон на этот маршрут был предназначен для какой-то группы детей-туристов. Мы удивились: откуда взяться попутчикам, если до отправления «Мотани» оставалось не так много времени, а вместе с нами в поезд сели лишь две старушки с узелками, да женщина весьма бомжеватой и явно нетрезвой наружности. Как ни странно, к двум часам ночи действительно все же появился немногочисленный народ. Как они доехали в порт в столь позднее время — загадка, кроме парома и частных катеров добраться сюда никак нельзя. Хозяйка вагона предупредила, что основная масса пассажиров подсядет по дороге. Это тоже показалось странным, поскольку путь будет проходить по диким и совершенно лишенным всяких селений местам.
«Мотаня» тронулась на полчаса ранее означенного времени — в 2 часа ночи. Мы порадовались, что не стали надеяться на какое-то аморфное расписание и пришли пораньше.
Проводница выдала нам абсолютно натуральные билеты, отпечатанные на кассовом аппарате. Стоимость проезда до остановочного пункта «134-й километр» составляла около 20 рублей.
Мы перебрались в темный отсек вагона, чтобы свет не мешал обозревать ночные пейзажи. Байкал предстал перед нами во всей красе, величественный и спокойный. На его берегах встречались туристские палаточные лагеря, возле некоторых из них еще горели костры. Редкие огни рыбаков с озера провожали нас своим блеском. Когда мы въезжали в тоннели, Саша освещал нам его каменные своды своим замечательным фонариком.
«Мотаня» специально ходит поздно ночью, дабы позволить путешественникам насладиться красивейшим рассветом в этих чудных местах.
Мы дали себе зарок: не спать! Однако ребята все время пытались нарушить это «табу»: сказывалась короткая и бессонная ночь в поезде. Я и сама с трудом пыталась перебороть сон.
Однажды я уже пыталась встретить рассвет, это было в детстве, в спортивно-оздоровительном (ранее пионерском) лагере. Муниципалитет выдавал путевки в этот лагерь трудным подросткам района и детям малообеспеченных семей. Я относилась, конечно, к последней категории. Не стоит описывать все ужасы и порядки, царящие там! Не отвлекаясь от темы, упомяну лишь, что однажды нас вывели в лес, якобы в поход для встречи рассвета. В три часа ночи нас, зябко кутающихся в куцые потертые одеяла, выгнали из палаток к тусклому костру, и мы сидели пожираемые комарами в ожидании утренней зари. При этом на нас периодически падал пьяный вожатый, разгуливающий с бутылкой какой-то гремучей смеси у огня, в итоге апофеозом похода было его падение в костер. В общем, рассвет я так и не помню, не до него было.
Теперь же я твердо вознамерилась восполнить этот пробел детства и, как ни странно, это мне удалось. Нет слов, чтобы описать это чудесное явление природы! Сначала небо превратилось из черного, сливающегося с таким же темным Байкалом, в серое, будто подернутое дымкой, с четкой разделительной полосой между ним и озером. Постепенно оно светлело, к блеклому фону добавлялись розовые и голубые краски. Это было очень завораживающее, сказочное зрелище!
На пути у «Мотани» нет никаких поселений, поэтому отсутствуют у нее и фиксированные остановки. Останавливается она по требованию пассажиров, которые сообщают об этом проводнице, а она по рации передает машинисту. По дороге поезд подбирает туристов, которые в ночи сигналят фонариками или кострами, разжигаемыми прямо у железнодорожного полотна. Поскольку у «Мотани» нет четкого расписания и соответственно неизвестно, когда она будет проезжать тот или иной участок дороги, люди вынуждены в ее ожидании жечь костры порой всю ночь. Основные пассажиры на маршруте — туристы, поэтому железнодорожные службы практически не делают никаких ограничений в провозе багажа. Здесь едут с собаками, лодками, байдарками. На одной из импровизированных остановок в вагон вошли туристы с велосипедами, которые приехали на Байкал на своем двухколесном транспорте аж из самого Хабаровска!
Проводница оказалась права, и уже к середине пути наш вагон был переполнен. Она настойчиво будила спящих и просила потесниться, освобождая места все новым пассажирам. Те туристы, которым не доставалось сидячих мест внизу, расстилали спальники на вторых полках и забирались туда.
Вот вправду говорят: смех к добру не приводит. В этом нам вскоре пришлось убедиться сполна. Уже к середине пути сонная дрема спала и мы принялись дурачиться и веселиться, подшучивая друг над другом и обмениваясь анекдотами. Мы с Сашей затеяли шуточную перепалку на тему «какой стиль музыки лучше»: шансон или рок. Такие споры ярых сторонников столь разных жанров обычно ни к чему не приводят, но мы ничего и не добивались. Нам просто было интересно. В доказательство нашей правоты мы читали стихи и пели песни любимых исполнителей, а хором — бардовскую классику. Здесь наши вкусы совпадают!
Мы будто с цепи сорвались, почувствовав, наконец, атмосферу отпуска и предстоящих приключений (эх, знали бы мы какие приключения ждут нас впереди!). К тому же это был лучший способ борьбы со сном.
Наверное, нашим попутчикам было не слишком сладко, однако никто не сделал нам замечания. Оставалось лишь дивиться их терпению! Мы предположили, что окружающих устраивает наш репертуар. По крайней мере, поспать им вряд ли бы удалось. К счастью, в нашем отсеке вагона ехали туристы-подростки, которые также включились в атмосферу царящего веселья, посмеиваясь над нашими шутками.
«Мотаня» идет (я бы даже сказала еле ползет, тащится) очень медленно. Но в этом, как оказалось, есть своя прелесть. По крайней мере, ее тихоходность в ночи совсем не утомляет, позволяя насладиться красотой окрестных пейзажей. 89 километров до Слюдянки поезд проходит где-то за 6 часов.
Мы вышли раньше, не доехав до конечной станции приблизительно 30 километров.

V
База «134-й километр»

«Мотаня» высадила нас в заброшенной местности, где бетонная плита на земле заменяла платформу. Справа плескались воды Байкала, слева — горы, покрытые лесом – тайга. Было 5 часов утра. В воздухе еще чувствовалось холодное дыхание отступающей ночи, с озера задувал сильный ветер. Мы сразу закоченели, хотя предварительно в вагоне натянули свитера и куртки.
Вышли мы одни, больше желающих попасть сюда не было.
База «134-й километр» представляла собой несколько маленьких ветхих летних домиков, расположенных в низине между горами. Среди них отдельно выделялся большой бревенчатый дом — вероятно, администратора.
На наших путевках значилась фамилия некой госпожи Митрофановой, ее мы и вознамерились отыскать. Позже выяснилось, что все функции данной дамы сводились лишь к выписке в Иркутске подобных путевок, больше к базе она никакого отношения не имела.
Мы остались наверху с вещами, а Саша пошел вниз на поиски администратора. Навстречу ему с лаем выбежала стайка собак, а затем из бревенчатого дома вывалился совершенно пьяный мужик. Саша долго объяснялся с ним, но, видимо, успеха не достиг. Через какое-то время таких бесплодных переговоров Эля решила отправиться на подмогу.
Я осталась одна, терзаемая холодом и неизвестностью, созерцая сверху, как мои друзья в сопровождении мужика курсируют между домиками. Потом они вообще пропали из виду. Ребята отсутствовали минут пятнадцать, мне же показалось, что прошло как минимум полчаса.
Мучаясь от долгого одиночества и отсутствия более теплых вещей, я, не зная, что делать, устроила забеги и прыжки на рельсах – это могло помочь хоть как-то согреться. Однако жуткая, пронимавшая до костей дрожь буквально подкашивала ноги. Хотелось просто лечь на шпалы, свернуться калачиком, накрыться от ветра и положиться на судьбу.
Вниз я спуститься не решалась: там собаки, которые неизвестно как среагируют на мой непрошеный визит, к тому же густая мокрая трава. За вещи можно было не волноваться и бросить их спокойно: здесь на десятки километров нет людей. Разве что Миша Медведев выйдет из тайги полакомиться нашими продуктами, но для этого надо, чтобы уж совсем «повезло».
Спустя какое-то время на краю базы я увидела девушку. Я прокричала ей о жгучем желании видеть администратора. Она ответила весьма невнятно, из чего следовало будто бы он ушел наверх, в лес. Ни о какой Митрофановой ей, естественно, было не известно.
Где же мои друзья? Я уже совсем замерзла. Никогда прежде я так не мечтала о кружке кипятка! Казалось, все деньги отдала бы сейчас за нее, только б не превратиться в главного персонажа сказки «Снегурочка» на этих рельсах.
Наконец, я увидела Элю с Сашей, поднимающихся ко мне. Их несчастный вид опередил мои слова. Результаты переговоров выразились двумя емкими словами: «все плохо!» Ребята принялись наперебой рассказывать. Домики картонные, находятся в аварийном состоянии и абсолютно непригодны для проживания: полы прогнившие, из мебели лишь железные кровати, отсутствуют постельное белье и даже матрацы, не говоря уже про электричество и газ. В общем, судя по всему, база не функционирует уже как минимум лет пять.
Мечты о горячем чае пришлось оставить. Эх, найти бы в Иркутске госпожу Митрофанову и отправить сюда хотя бы на недельку!
Мы в раздумье опустились на рельсы. Что делать? Ситуация катастрофическая. Оставаться здесь мы не могли: на сырой траве и костра не разведешь, чтобы согреться. На базе, кроме пьяного мужика и странной девушки, видимо, его дочери, никого нет.
«Мотаня» пойдет обратно только в ночь со среды на четверг, в этот день был понедельник. Ближайший населенный пункт, из которого можно попасть на «большую землю» – поселок Слюдянка, но до него больше 30 километров.
Правда, инспектор в Иркутске рассказывал нам, что в пятнадцати километрах от базы (если идти в противоположную сторону) живет лесник.
Я видела лишь один выход: отправляться в Слюдянку и как можно быстрее, тогда есть возможность дойти за световой день! Расстояние в тридцать километров может показаться пустяковым, но, учитывая необходимость передвижения под тяжестью тяжелых вещей по прогнившим, скрытым мокрой густой травой шпалам, на которых легко можно переломать ноги, мы пытались смотреть на вещи реально. Да и усталость наших продрогших организмов безусловно негативно отразится на скорости нашего передвижения.
Эля порывалась идти в сторону лесника. Я пыталась переубедить ее, доказывая всю несостоятельность выбора такого пути. Мне было совершенно непонятно, чем лесник нам сможет помочь. Вероятнее всего у него нет никакого транспорта, к тому же неизвестно: сможет ли он нас приютить у себя в ожидании «Мотани». Кроме того, мы можем не застать его дома или обнаружить в таком же нетрезвом состоянии, как и мужика с этой пресловутой базы. Также необходимо было учитывать, что, избрав такой путь, мы будем отдаляться от Слюдянки и в случае, если потерпим неудачу у лесника, придется возвращаться и идти обратно уже сорок пять километров вместо тридцати.
Таким образом, немного поспорив и взвесив все «за» и «против», решили идти в Слюдянку.
Меж тем снизу к нам поднялся пьяный мужик весьма дебильной наружности. Интересно, где он мог так набраться в пять часов утра? Однако его помято-побитый вид явно свидетельствовал, что его запой продолжался уже не один день. Едва держась на ногах и еле ворочая языком, он стал приставать к нам: то уговаривал остаться, то угрожал или просто смеялся над нами, обзываясь и матюгаясь. Нам и так было не сладко. Мы орали друг на друга, просто так, от обиды и паники. Я несколько раз порывалась взять вещи и идти в Слюдянку, жалея драгоценные минуты времени, о которых мы еще можем вспомнить ближе к ночи. Ребята все еще сомневались в правильности выбранного пути. Тут еще этот мужик старался влезть в наши разговоры.
- Ха-ха, посмотрю, как вы все это понесете! До Слюдянки? Да вы и за два дня не дойдете! Я вам устрою! Вы еще попомните! – тряс он кулаками, подходя то к одному из нас, то к другому.
Мы пытались отделаться от него: толкали и посылали ко всем чертям, вспомнив разом все самые нецензурные слова на свете. Меж тем приставания мужика становились все настойчивее. Мы то и дело сдерживали друг друга от желания кинуться на него с кулаками. Особенно мы боялись, что Саша все-таки сорвется и побьет его. Поэтому я предлагала отойти от столь приставучего товарища хотя бы метров на сто. Но ребята игнорировали мой совет, уговаривая меня (да и самих себя) просто не обращать на него внимание.
В стрессовых ситуациях первое правило: успокойся, сядь и пять минут подумай! Однако именно в таких ситуациях ему хуже всего удается следовать.
Первое, что надо было сделать – это потеплее одеться. Но вся моя одежда давно была на мне. Сначала ребята натянули на себя имеющиеся у них вещи, а затем, наблюдая мой совершенно замерзший вид, экипировали меня. На холоде и пронзительном ветре я быстро переоделась, нацепив на себя Элину шерстяные футболку и носки, а также Сашину безразмерную толстовку.
Потом мы решили избавиться от части нашего груза, прекрасно понимая, что все мы не дотащим. Скрипя сердцем, мы выкладывали на рельсы все наши запасы макарон, вермишели, различных круп и прочих продуктов, нуждающихся в цивильном приготовлении: у нас не было даже котелка. Ах, как старательно закупали мы эти продукты на центральном рынке Иркутска!
Из съестного мы оставили лишь консервы, картофель, который мы планировали испечь в углях по дороге, бананы, яблоки и другие продукты, не нуждающиеся в приготовлении на огне, а также подарочные бутылки с водкой. Последние мы везли из самой Москвы под строгим наказом дарить «нужным людям», оказывающим нам помощь в дороге. К тому же, в отсутствии кипятка мы могли бы растираться их содержимым, да и пить, если совсем замерзнем.
Груз стал немного полегче, но все равно вещей было много, поэтому в наших планах было проходить хотя бы по два-три километра в час.
Пока ребята перегружали рюкзаки и сумки, я отвлекала мужика вопросами, чтобы хотя бы не мельтешил и не мешал. Как я поняла, он уже успел порядком надоесть ребятам, еще, когда они бродили с ним по базе и даже умудрились искупать его в горном ручье.
- Ты что-нибудь вообще соображаешь?
- Да, все, - ответствовал мой буйный собеседник.
- Тогда скажи точно, сколько отсюда до Слюдянки? 30 километров?
- Больше.
- А населенные пункты по дороге туда есть? Дома? Базы? Кемпинги? Домики егерей, лесников? – перечисляла я, но мужик отрицательно мотал головой. – Может, уехать чем-нибудь можно? Паровоз вне расписания? Может порты, пристани есть? – продолжала я расспрашивать.
- Пристань есть, - кивнул он.
- Далеко отсюда?
- Километров десять-пятнадцать.
Ну, было бы хорошо, если бы это оказалось правдой. Наличие пристани еще не гарантирует существования транспортного сообщения оттуда до какого-нибудь населенного пункта, но, по крайней мере, может быть мы сможем обнаружить там людей.
Когда мы уходили, мужик орал нам вслед свои извинения, шел за нами, периодически падая на рельсы. Мы посоветовали ему замолчать и сказали, что прощаем его: он же не виноват, что нам выписали сюда путевки, и мы застали его в самом разгаре запоя.
- Эй, ты! Продукты забери, грешно продукты выбрасывать! – кричали мы.

VI
Пешком по КБЖД

Итак, наш поход по КБЖД начался. Наверное, со стороны мы выглядели довольно странно и напоминали каких-нибудь бродяг: укутанные во всевозможные куртки и свитера, на головах шляпы, сдвинутые на глаза и придерживаемые капюшонами. Только так мы находили спасение от проклятой кусачей мошки, вьющейся вокруг целыми стаями и забирающейся во все щели, не обращая внимания на наши мази и репелленты, которые мы предварительно нанесли на открытые участки тела и одежду.
Мы с Элей помимо рюкзаков тащили за ручки огромную сумку. На полотне железной дороги это крайне неудобно, поэтому приходилось идти полубоком, спотыкаясь на гнилых шпалах и все более намокая от высокой травы.
С базы с нами увязалась черная собака, типа лайки. Я подбадривала ее участие в нашем походе, периодически подкармливая бананами. Правильно, я бы тоже ушла от такого хозяина! С собакой идти было спокойнее: она хотя бы предупредит лаем о грозящей опасности, да и вообще нет лучше спутника для человека.
Шли мы ужасно медленно, периодически останавливаясь, то для того, чтобы перекусить имеющимися фруктами, то, чтобы снять лишнюю одежду (со временем стало припекать) или погуще намазаться от мошек.
За время нашего похода случился один инцидент, едва не закончившийся для меня печально. Я ступила в траву за рельсы и тут же оттуда раздалось нарастающее шипение. Прекрасно осознавая, кто является его источником, я тут же с криком отпрыгнула, как ошпаренная, поспешив подальше от того места.
Ребята, как очевидцы этого события, утверждали, что никогда бы не поверили в способности человека так высоко взвиваться в воздух, если бы не увидели мой прыжок своими глазами. К счастью, мне удалось быстро среагировать: не хватало еще быть укушенной змеей на этой старой дороге, где медпомощи ждать просто неоткуда.
С этого момента я дала себе твердый зарок: ни при каких обстоятельствах не сходить с железнодорожного полотна.
Мне уже приходилось встречаться со змеями в Пушкинских горах под Псковом пару лет назад, где они попадались буквально на каждом шагу, и нельзя сказать, чтобы эти встречи оставили приятные воспоминания.
В такие минуты, когда сталкиваешься с опасностью и оказываешься один на один с природой, когда бешено колотится сердце и под кожу пробирается холодок, сполна осознаешь себя лишь маленькой частичкой большого мира. Кто сказал, что человек властелин природы? Только тогда понимаешь всю непрочность своего существования: случайно вышедшее навстречу животное или крутой откос могут навсегда лишить тебя возможности возвращения в Москву…
После данного события я неотрывно смотрела под ноги и советовала ребятам следовать моему примеру. Однако Эля наотрез отказалась от моего предложения, объяснив это нежеланием увидеть то, что ей может не очень понравиться.
По дороге нам попадались каменные тоннели. Сейчас они не казались такими романтичными, как из окна вагона: они были темные, изнутри веяло сыростью и холодом. Сначала в них заходил Саша, освещая каменные стены своим фонариком на предмет змей, затем следовали мы.
От усталости и обильности негативных эмоций мы даже перестали обращать внимание на окружающие нас красоты: серебристые воды Байкала и величественные стены гор, поросшие желтыми и голубыми цветами и освещаемые первыми лучами утреннего солнца.
В другой ситуации я бы неотрывно эксплуатировала свою видеокамеру, но не тогда: не было ни времени, ни настроения.
Зная Элю, а также учитывая ее немного болезненное состояние из-за тяжелых сумок и холода, я больше всего боялась, что она может сказать о невозможности идти дальше. И тогда все, конец нашего похода. Она уже и так прикидывала, когда и где поставить палатку и развести костер, даже посылала Сашу разведать возможность подхода к воде. К счастью, крутизна обрыва не позволяла ему спуститься.
Ребята ругали не только уже упоминавшуюся госпожу Митрофанову, но и инспектора в Иркутске, который и отправил нас на эту базу. Досталось и мне, как негласному организатору поездки, да и инспектор был знакомый с моей стороны.
Именно тогда на КБЖД, между нами пролегла первая трещина будущего раскола, но я тогда еще не осознавала того, как она глубока и как далеко может завести.
Окончательно мы разуверились в своих пешеходных способностях, когда увидели столбик, судя по которому мы прошли всего ДВА КИЛОМЕТРА!!! Мы не поверили своим глазам. Надо было искать другой выход.
Как я уже упоминала, мама снабдила меня списком телефонов рыбинспекторов и других лиц на Байкале, к которым можно было бы обратиться в экстренной ситуации. Похоже, сейчас был как раз такой случай. Ребята уговаривали меня звонить в Москву маме, чтобы озадачить ее нашей проблемой добраться до обжитого места с помощью всех известных ей людей на Байкале. Я наотрез отказалась от такого предложения. Прежде всего, в Москве было два часа ночи, и я просто перепугала бы своих бедных родителей. Представляю этот ночной звонок: «Мы одни в тайге, кругом медведи и змеи! Помогите нам, пожалуйста!» Сердечный приступ им обеспечен. В общем, я категорически не согласилась беспокоить родителей и решила звонить по имеющимся у меня телефонам, авось кто-нибудь и откликнется!
На три наших мобильника, представленных всеми основными операторами сотовой связи - МТС, Билайн и Мегафон - работал лишь последний. Кстати, именно Мегафон был нашим спутником почти по всему Байкалу. Не функционировал он лишь на Малом море и острове Ольхон, впрочем, как и остальные. В других же краях, где не работали МТС и Билайн, он упорно продолжал поддерживать связь.
Мы дождались семи утра, поскольку ранее будить незнакомых было неудобно, и я стала набирать все известные мне домашние номера «нужных людей». К сожалению, телефоны и инспекторов Иркутской области, и знакомого из Улан-Удэ молчали.
Наконец, удалось установить связь с Главным инспектором (не называя имени, будем именовать его так). Сонному голосу в трубке я кое-как объяснила наше бедственное положение и попросила оказать нам помощь, допустим, в виде какого-нибудь плавсредства, которое вышло бы нам навстречу и забрало с какого-либо участка КБЖД до Слюдянки. Он обещал сделать все возможное, хотя предупредил, что даже если наша просьба может быть осуществима, то никак не ранее обеда. Поэтому он посоветовал нам продолжать идти по КБЖД, не паниковать и периодически делать остановки, чтобы не выбиться из сил. Ну и на том спасибо, появилась хоть какая-то надежда!
Я пересказала разговор ребятам, пытаясь поднять моральный дух в группе, но они лишь огорченно махнули рукой, показав тем самым, что уже ни во что не верят.
Пройдя еще немного в тягостном молчании, мы вдруг увидели впереди КРЫШУ ДОМА! Нашей радости не было границ! Мы подхватили сумки, позабыв про их тяжесть, и кинулись к нему, словно боясь, что он может убежать от нас или просто раствориться в воздухе.
Будто по волшебству, прямо по обеим сторонам полотна КБЖД перед нами открылся чудесный парк с теннисным кортом, бассейном, каменными скульптурами медведей, смотровыми площадками, рубленными домиками с балкончиками, деревянными резными навесами и прочими прелестями рекреационного местечка. На лай все еще сопровождавшей нас собаки навстречу нам высыпала стайка голосистых ухоженных лаек. Это обрадовало еще больше: по крайней мере, людей мы здесь найдем!

VII
Элитная база

Мы оставили Сашу с вещами у хозяйского дома, а сами пошли на разведку. Вскоре мы встретили отряд мужчин восточной внешности в спецовках и с орудиями труда в руках. Как выяснилось впоследствии, это были строители-таджики, строящие эту шикарную базу отдыха, на которой нам посчастливилось оказаться, начальнику КБЖД.
Глядя на горящие, масляные глаза этих обросших небритых загорелых людей, видимо давно не встречавших в этих местах представительниц женского пола, мы решили ничего у них не спрашивать. Они тихонько перешептались между собой (видимо гадали, кто мы и что нам здесь нужно), пожали плечами, но также не решившись на общение, прошли мимо.
Мы же отправились к бревенчатому дому, по своему стилю очень напоминавшему администрацию, и разыскали там начальника строителей (тоже таджика), оказавшегося одновременно главным человеком на базе.
Начальник очень удивился нашему неожиданному появлению, так, будто мы прилетели из космоса. Мы объяснили ему свою ситуацию. Он посмеялся и сказал, что базы «134-й километр» уже давно не существует, но путевки туда несведущим людям иногда выписывают в Иркутске. Видимо туристам просто некогда заниматься предъявлением исковых заявлений к турфирмам, которые этим активно пользуются. Из последних случаев он рассказал о группе туристов, сбежавших с этой базы с палатками, а также одиноком художнике, который не смог творить в таких жутких условиях.
Мы спросили у начальника о транспортных возможностях уехать отсюда. И, о чудо! Он сказал нам, что как раз сегодня на базу привезут новую партию рабочих-таджиков: в два часа дня должен приплыть катер, который привезет одну группу рабочих и отправится в Слюдянку за другой.
Мы несказанно обрадовались и спросили о возможности нашего переезда на катере, пусть даже и за деньги. Начальник строителей пообещал посодействовать в этом вопросе и переговорить с капитаном катера.
Однако он сообщил, что территория базы – запретная зона и находиться здесь нельзя. Мы умоляли его найти нам укромный уголок на базе, где мы могли бы подождать катера. Конечно, можно было отойти на километр, но мы боялись пропустить катер, вряд ли кто-нибудь будет ждать, пока мы добежим до него.
К счастью, начальник вошел в наше положение и разрешил нам расположиться на маленьком пятачке дощатого помоста, нависающего над Байкалом, а мы в свою очередь клятвенно заверили его, что будем там сидеть, как приклеенные, и не будем разгуливать по базе.
Ребята расстелили на помосте «пенки» и улеглись на них спать. Я пыталась свернуться калачиком на узенькой деревянной скамейке, положив под голову рюкзак, однако все время досаждала все та же проклятая мошка, а также полчища огромных мохнатых разноцветных гусениц, уже через несколько минут гроздьями облепивших мою одежду и рюкзак. Поэтому подремать так и не удалось, в результате пришлось оставить эту затею и просто наслаждаться природой Байкала.
Периодически ко мне сверху спускались рабочие-таджики, томимые любопытством и, видимо, терзаемые долгим отсутствием женского общества. Они спускались по одному, озираясь в сторону, где должен был быть хозяин, и, сверкая глазами и белоснежными зубами на темном загорелом (или просто чумазом) небритом лице, осаждали меня вопросами. Самыми распространенными вопросами были: Кто вы? Откуда? Нравится ли Байкал? Больше всего меня порадовал вопрос: «А в Москве такого Байкала нет?»
Я отвечала односложно, боясь проявить заинтересованность в продолжении беседы и иногда поглядывая на спящих Элю с Сашей.
Но рабочие, вероятно опасаясь гнева хозяина и удовлетворив свое любопытство, довольно быстро отчаливали.
За время нашего ожидания некоторые ребята-таджики даже подходили к нам с Элей (игнорируя Сашу) и приглашали отобедать с ними, при этом их товарищи шипели на них: «Вы что! Нельзя!» Мы благодарили и отказывались, боясь навлечь гнев хозяина: нехорошо злоупотреблять гостеприимством. Поэтому мне пришлось довольствоваться хлебцами с растаявшим в дороге сыром. Гадость порядочная, но есть хотелось!
Пока сидели на помосте, вдруг увидели едущий по КБЖД поезд в сторону порта Байкал. Сначала показалось, что нам уже мерещатся призраки (насколько мы знали, кроме «мотани» другого транспорта здесь не бывает). Мы вскочили, рванули к железной дороге и принялись кричать и рьяно махать куртками, буквально бросаясь под поезд. На наше индейское улюлюканье выскочил хозяин и, увидев наши старания, буквально зашелся в хохоте: «Зря стараетесь! Этот элитный поезд иностранцев возит, он не остановится».
Поезд блестел словно вылизанный. Машинист сделал нам отмашку рукой: мол, не могу взять, извините!
Иностранцы думали, что мы их так яро приветствуем (наверное, вообразили себе наши действия, как своеобразную русскую традицию), а потому прилипли к окнам и махали нам руками, радостно улыбаясь, сытые и довольные. Мы огорченно отвернулись и сошли обратно на помост.
Потом мы махали куртками проплывающему катеру. Эх, заснять бы нас, ну настоящие робинзоны!
К счастью, этот катер как раз и привез рабочих. Мы кинулись на причал. С капитаном катера пошли разговаривать Саша и хозяин рабочих. Договорились довольно быстро: сыграл свою роль авторитет хозяина.
Но катер должен отойти на Слюдянку только через три часа, поэтому мы, с согласия хозяина, вернулись обратно на помост ждать часа его отправления.
Теперь мы были более-менее спокойны: вроде бы гарантия нашего отъезда в Слюдянку есть.
Наконец, в полной мере можно наслаждаться красотами Байкала. Ах, как хотелось заснять эти чудесные места на видеокамеру! Но опять-таки не хотелось гневить хозяина (уж если находиться здесь нельзя, то снимать тем более). Поэтому снимала я уже с катера, когда мы немного отплыли. Ребята в это время спали на рюкзаках.
Когда наш катер только отходил от пристани, мы увидели идущую вдоль берега моторку. Мелькнула мысль: может это Главный инспектор за нами лодку выслал? Но на рыбинспекционное плавсредство мало похоже, к тому же форма у мужчины в лодке какая-то другая. И все же, на всякий случай мы обратились к капитану, объяснили ситуацию: может перехватить? Но тот, посмотрев на лодку, тоже заверил нас, что это не рыбинспекция. «У них моторы «Ямаха», а это советский тихоход!», - аргументировал кэп.
В итоге сошлись на том, что даже, если это за нами, вероятно, товарищ в лодке догадается подъехать к пристани и поинтересоваться: не проходили ли здесь три несчастных туриста, тем более, что лодка как раз направлялась к берегу.
Пару раз по дороге на Слюдянку наш катер заходил в бухты и забирал все новых рабочих. Вскоре весь катер оказался завален тюками таджиков и невесть откуда взявшимися арбузами. Сами же рабочие так широко расположились на катере, что вскоре совсем вытеснили нас с внутренней, крытой его части. Через окошко мы вытолкали вещи на узенький бортик, плавно переходящий в крышу катера и затем поднялись туда сами.
Теперь мы стояли на этой узенькой части судна, держась за низкие поручни крыши и находясь в полускрюченном, очень неудобном положении, с трудом руками и ногами придерживая наши сумки и рюкзаки. Перебарывая сон (глаза чудовищно слипались: сказывались две бессонные ночи и обилие пережитых волнений, а также монотонность езды) и вцепившись в поручни, к сожалению, лишь одной свободной рукой, мертвой хваткой, я с трудом пыталась не задремать, здесь это верная смерть: можно свалиться ровнехонько под винты катера.
Капитан оказался просто классным малым и даже активно отказывался от презента, который ему вручили ребята: подарочный набор из маленьких сувенирных бутылок водки. Н