Горный : Отчёт уриста за 2005г. (Горный , Украина , Крым)

Горный : Отчёт уриста за 2005г. (Горный , Украина , Крым)
Горный фотографии(14 )	Горный отзывы (0 )
Фото сделанные Evgen(0)	Горный статьи (2 )

Крым 2005. Конец августа. Рай это все же юг. Вспоминаю, как это было: Столик на открытой террассе, откуда видно море. Внизу пробуждается сад. И высоченная роза тянется к нам, Раскрывая по очереди все свои бутоны. Утренний кофе. Крым сам по себе замечателен, великолепен и восхитителен. И это при том, что я не видел еще, но очень хочу, ни весеннего цветения с буйством красок и полноводьем, ни февральских штормов, разбивающих вдребезги каменные причалы… Ко всему прочему, сюда примешивается еще и его богатейшая история, и ностальгия по незаслуженно утерянной части своей земли. Вряд ли наступит момент, когда я смогу сказать, что ехать в Крым мне неинтересно. Слишком мало я его видел… Итак, отпуск с семьей в Крыму, тем более, что для Сережки это первый взгляд на настоящее море. Итак, вводная часть такова. Состав. Нас пятеро. Я, Ольга и Сережка и, составившие нам компанию (или мы им), Клара с Глебом. Из постоянных условий. Жилье. Изначально, все мои стремления касались Мелласа и окрестностей, поскольку все мои предыдущие посещения оного оставляли лишь самые светлые воспоминания. Но чем ближе к отпуску, тем тревожнее становились слухи из Крыма. Предполагалось, что цены в поселке взвинчены до неприличной высоты, а в сам санаторий с этого года, как сменилось руководство, перестали пускать. Было решено заселится в два этапа: сначала приехать в известные от и до, и к тому же относительно недорогие дачи в Учкуевке, что недалеко от Севастополя, потом, осмотревшись и оценив налегке ситуацию в Мелласе, а туда заезд планировался по-любому, переехать или не переехать на жилье туда. Не переехали. Как оказалось, жить в Учкуевке можно. Название осталось непонято ( с тюркского Уч Куя – три колодца, сильно напоминает известную в прошлом песню), ни одного настоящего колодца я там не увидел. Но с водой там проблем нет. Туалет и ванная просто волшебны. Круглосуточно горячая вода (это в Крыму отнюдь не везде), и все это среди мраморной отделки (ну не мраморной, конечно, плитка). Причем досталось оно нам случайно и вопреки многому. Еще в поезде наряду с фарцовщиками потянулись люди, предлагающие комнаты, квартиры и коттеджи за разнообразные суммы. В итоге прилепился к нам дядечка по имени Саша, оказавшийся еще и проводником с этого же поезда, который посулил богатый перебор вариантов в нужном нам регионе. В принципе, и он нам без надобности, но появился вариант с дорогой домой через него (обратных билетов у нас и в помине не было, а Саша обещал, если что, взять нас собой в свою смену). Жилье, в итоге, нашли сами. Предложения проводника потрясали воображение несоответствием между неумеренностью цен и убожеством мест. Из человеколюбия и билетного интереса сделали вид, будто шикарный особняк с пентхаусом на втором этаже (про санузел я уже упомянул) в трехстах метрах от волнующегося в предвкушении встречи с нами моря, в зелени груш, яблок и винограда, нам организовал именно он. Хозяйка нам попалась случайно и замечательная. Очень вся солнечная, сплошная улыбка и жила не на этой даче, а в Севастополе. В общем, к качеству жилья претензий никаких. Цена, учитывая время года и близость моря, всего шестнадцать баксов с двоих (за Серегу она вообще денег не взяла). Единственное, чего можно и нужно было опасаться, это соседские коты, кошки и котята, которые развлекали нас своими игрищами и при этом норовили стащить любую снедь, неосмотрительно оставленную без должного присмотра. А на головы дождем сыпались спелые груши (даже тарелку разбили). Сам поселок ничем не отличается от таких же в Подмосковье, разве только спецификой флоры. Постоянно высокая цена на фрукты, все ж таки отдыхающих много и все хотят с этого поиметь по максимуму. На рынке за деньги продают то, что мы рвали прямо в саду и на улице. Продукты вообще не дешевые, зато потрясающе доступно спиртное. И это не могло не радовать. И, несмотря на дорогой бензин (в полтора раза дороже, чем у нас) всего за три рубля можно прокатиться на троллейбусе, а за шесть маршрутка домчит тебя до края света. И неизменный стиль вождения местных шумахеров, когда в закрытом крутом повороте в горочку на серпантине один автобус ловким слипстримом уверенно обходит другой по внутреннему радиусу ни мало, не сомневаясь в удачном исходе этой затеи и добром здравии пассажиров. Все остальное менялось. Мы меняли пляжи. Основным оказался недалеко расположенный с мелкой галькой чуть дальше от центрального песчаного, который тоже был нами опробован, но как-то не полюбился. Оба пляжа нормальные, но для отдыхающих, любящих поплавать и позагорать. А мне ж летать охота! Что бы попрыгать в воду условий не оказалось. И там, и там нашелся волейбол, точнее подбрасывание мяча различными частями тела, что называется, в кружок. Отсутствие сетки и, как следствие, спортивного интереса приводит к бардаку, но хоть что-то. Зато приятно порадовало присутствие при этом молодых, красивых, стройных, загорелых (эпитеты льются нескончаемой рекой) девчонок, которые, ко всему, еще и пытались (и получалось) играть достойно, что влекло меня к здоровому образу жизни еще сильнее. Удалось помочиться в море еще в Херсонесе, Форосе и Мисхоре. Так что, берега и города мы тоже меняли. Изучили местные кабаки. В районе артбухты, что в Севастополе, возле центрального рынка, есть ресторанчик «Если», где волею судеб пришлось несколько раз коротать время. Все замечательно, но катрана нам так и не дали. Это днем. А к вечеру вся набережная от артбухты до площади Нахимова превращается в сплошное торжество огней, музыки и вина. Одно из злачных мест издалека приметно прилипшими к решетке людьми. Их можно понять. За решеткой столики с расслабляющимися, перед которыми весьма зажигательно танцуют милые девчонки в костюмах разной степени откровенности. Кстати, буквально в двухстах метрах оказалась школа танцев. Учкуевка тоже не обойдена ночными развлечениями. Весь пирс заставлен кабаками различной привлекательности. Часть из них сразу отпугнула нас громкой, так называемой молодежной, музыкой, другие явно рассчитаны на контингент из разряда кому за пятьдесят, но тем и радует наличие богатого выбора, что в итоге и для себя найдешь приемлимое местечко. Довольно скоро был найден бар с обстановкой и музыкой по вкусу, где и засели. Вот только чего-то все же не хватало. Оказалось танцев. Ошибка исправлена мгновенно путем передислоцирования, причем в новом баре музыка такая же, только почему-то танцуют дружнее. Даже я отбросил шлепки в сторону (минут через пять в той стороне образовалась небольшая кучка обуви) и выдал смесь гопака и рок-н-ролла. Естественно, присутствует и несколько точек с караоке, которые в угоду отдыхающим настроены так, что баллы находятся в прямой зависимости от громкости звука. Обидно, что уже после нашего отъезда на одной из таких точек давали бутылку шампанского за девяносто пять баллов, а ведь у нас меньше девяносто восьми (один раз) не бывало, а так всё по максимуму. В Севастополь и обратно попадали посредством корабликов-маршруток. В очередной раз проходя мимо билетера на пирс, мы вдруг были остановлены требованием заплатить за ребенка. Естественно это предложение было с негодованием отвергнуто, по причине малолетства последнего (6 лет), на что ответная речь содержала уверения в законности происходящего, ибо с пяти лет проезд должен оплачиваться. Поднявшись на борт, мы с изумлением прочитали подтверждение этого, вывешенное внутри на стене. На остальных катерах в правилах нормальный семилетний лимит по возрасту. Загадочные они – украинцы. Сам отдых круто менялся в силу обстоятельств. В очередной раз явившись в обед домой, мне удалось ввергнуть Ольгу в состояние легкого шока. Я, признаться, и сам оказался в некотором замешательстве. Из комнаты пропали деньги. С присущей мне невнимательностью к подобным мелочам, я просто не глядя бросил их в карман рюкзака, практически приклеив к ним бумажку «возьми нас». Хорошо, что часть я таскал с собой. Надежда, что я их умело спрятал и забыл куда, испарилась достаточно быстро. Ну не мог я их спрятать настолько умело. Тем более, что несколько позже оказалось, что и ольгин сотовый тоже исчез. Первым звонком, который не был услышан, оказалась утеря ключа. На пляже вывалился из кармана и закопался навсегда. Домой проник, аки дикий кот, через форточку. Через день хозяйка привезла новый, а до этого дверь оставалась открытой (хотя и объявлений об этом мы не вывешивали). Ну, деньги – дело наживное. Добрые люди помогли. Подбросил на жизнь Глеб, а вскоре и с работы перевели. Раскашлялся Серега. Очень много детей, встречающихся нам здесь страдают этим недугом. Видимо, все из-за многочисленных сквозняков в прохладных окондициониренных магазинах и в транспорте, где, естественно, открыты все возможные дыры и щели, радуя ветра вседозволенностью и безнаказанностью. Дальше хуже. Нас занесло в Бахчисарай. А там, как гром среди ясного неба, Клара загремела в местную больницу. Причем, хорошо еще, что, вняв голосу рассудка, не стала по извечной русской привычке полагаться на авось и решила туда лечь, а не остаться на вокзале отлежаться после осмотра врачей скорой (примчавшейся минут за пять). Все оказалось настолько серьезным, что в больнице сразу сделали операцию, сказав, что еще немного и могли бы не успеть. Транспортировка в Севастополь очень нежелательна. Таким образом, Клара осталась в Бахчисарае на неопределенный срок, и Глеб тоже. Условия оказались вполне сносными, персонал отзывчивым, чему немало поспособствовала и готовность Глеба к расходам, достаточно крупным, но неизбежным в такой ситуации. В итоге, оставшуюся часть отпуска мы провели раздельно и вернулись тоже порознь. Мы с Ольгой и Серегой еще где-то побывали, а у Глеба был ежедневный маршрут Бахчисарай-Северная и обратно. Клару выписали в день нашего отъезда и через три дня после нас они прихали в Москву. Отдельная тема про обратные билеты. Взять их из Москвы сразу не удалось, правда мы не особо и напрягались. Был вариант с человеком в Симферополе, но оказалось, что билеты там продаются только по предъявлению оригинального документа и, посланные по e-mail копии паспортов не прокатили. Надежда на легкую удачу возродилась на подъезде к Севастополю. Тот самый проводник-Саша, предлагающий жилье, посулил билеты, видимо для заманухи. Эпопея с ним растянулась на несколько дней, как правило по телефону выяснялось, что сегодня никак, давай завтра, а если что, в нашей смене уедешь. Потом он вывел нас на, как он выразился, девочку-Людочку, оказавшуюся улыбчивой и большой (даже весьма) теткой, которая, вроде как, точно достанет. Ну там был вообще железный вариант: вот звоним и забираем, вот только дома никого нет. Завтра тоже какие-то проблемы. Потом обещает нам сказать код, дабы можно было просто купить билеты из брони. А завершилось все полным ничем, и нас плавно подвели к необходимости договариваться с проводниками, причем изначально этот вариант тоже рассматривался, и цена обещалась сравнимая со стоимость билета. Но вышло иначе. Глеб достаточно спокойно взял билеты на 31-е августа, день уже за пиком наплыва обратных пассжиров. Нам же, в силу бесконечного ряда причин, ехать надо бы в субботу 27-го, ну край 28-го. За два часа до поезда появляется бронь. Только вот уж очень мало ее появляется. Чудесным образом мне в руки свалился один плацкартный билет, и, довольно потирая руки, я отправился на переговоры с проводниками, в расчете, что уж с билетом как-нибудь удастся за небольшие деньги сесть всем нам троим. Ничуть не бывало. Меня моментом перенаправили к начальнику поезда, который объявил, что ему один билет без разницы и за остальных надо заплатить двойную цену с каждого. У меня и денег-то столько уже не оставалось. Пришлось проводить поезд глазами, билет сдать и ждать следующего дня, когда была намечена встреча с нашими знакомыми проводниками, обещавшими увезти. Уговор остался практически в силе, только денег попросили больше, чем вчерашние. Утешением стало, что ключевое слово было «попросили». В итоге пришли к компромиссу, хотя пришлось вызвонить Леху в Москве, с просьбой ссудить часть суммы для пароводников уже по приезде. Эта самая часть умудрилась еще увеличится уже в поезде. Ситуация для нас и так была не повседневная (в первый раз ехали без билетов из одной страны в другую), да еще Сережка громко и обиженно интересовался на перроне, как это мы поедем без билетов, а кто нас пустит, а почему у той тети есть билет, а у нас нет и т.п...Ко всему еще и вогон оказался забит пионерами-походниками под началом здоровенной шумной бабы, доказывающей проводникам, что весь вагон выкуплен ими и никого посторонних быть не может. Еще как может. Только ехать нам пришлось в служебном купе, что стоит дороже, чем на подсадке в вагоне на третьих полках.. Порадовала таможня. Она нас проигнорировала. В Москву мы въехали с проливным дождем. Теперь о частностях. День приезда. 14-е. Дорога не напрягла. Мы удачно разместились все вместе и лихо домчали до Севастополя. Даже песен на ночь попели. Из интересного была только наивная проводница, предлагающая, как впрочем очень многие на каждом полустанке, пиво, давно уже не холодное, и всякую разную прикуску к нему. Чем ближе к Крыму, тем просительнее становился ее голос, и под конец она сбилась на упрашивание купить хоть что-нибудь, а то товар пропадет, при этом цену, весьма нехилую, держала неизменной. То ли дело ребята в Харькове. Стоянка там была ночью, но на вокзалах своя жизнь. У поезда активно предлагали чайные сервизы за смешные деньги (в смысле небольшие, хотя гривны сами по себе тоже веселенькие). К концу стоянки деньги становились все смешнее, и предложения стали напоминать рекламные акции, типа, возьмете этот сервиз за столько-то и вот этот получите впридачу бесплатно. Пришлось взять по сервизу, до сих пор не понимаю, как они дожили до Москвы. Прямо от Харькова и дальше не переставая, по поезду начали бродить фарцовщики, уверяя, что у них курс самый что ни на есть лучший и дальше просто беда. Естественно, наглая ложь. Ближе к Севастополю в поезде действительно курс ухудшался, зато в самом городе в обменниках можно, не напрягаясь, менять любую валюту так, что в дороге и не снилось. Перед самым Севастополем железная дорога прогрызла шесть тоннелей. Поезд идет медленно, то погружаясь во тьму (свет они не включали), то выныривая из горы. Если высунуться из окна, видно изгибающуюся ленту состава, выползающего наружу. Между пятым и шестым тоннелем (если знать заранее) можно успеть рассмотреть Инкерманский монастырь и крепость Каламита. Только вот расположены они очень близко к дороге, поэтому быстро проносятся мимо. Мне повезло, я был готов. Более того, злые люди выбили стекло в тамбуре, что позволило вдоволь наснимать на камеру и сам монастырь, и пещерный город, который открывается, если высунуться из окна и смотреть назад. Инкерманский монастырь Основан предположительно в VIII-IX вв., достраивался в XIV-XV вв. Согласно церковному преданию, отдельные крипты были вырублены в скале в первые века христианства. В 198 г. сюда, на каторжные работы в каменоломне, был сослан и проповедовал святой священомученник Климент, папа Римский, ученик апостола Петра. Согласно церковному преданию, трудами святого Климента и его учеников в Крыму было устроено до 75 храмов. Пещерная церковь во имя святого Аппостола Андрея Первозванного, по преданию, вырублена самим святым Климентом. Главный храм монастыря освящен во имя святого и является одним из самых больших пещерных храмов Крыма. В древности был освящен во имя святого Георгия Победоносца. Впервые описание пещерных сооружений монастыря и его главного храма дал русский священник Иаков Лызлов, который, находясь при посольстве Дворянинова в Крыму, в марте 1634 года посетил Инкерман. Монастырь в это время уже бездействовал, что объясняется, вероятнее всего, владычеством в Крыму с 1475 года турок. В 1779 г, произошло выселение христиан из Крыма, и монастырь пришел в запустение. В 1787 г. его посетили Екатерина II и сопровождавшие ее иностранные августейшие особы. 15 апреля 1850 г. с Высочайшего соизволения, указом Святейшего Синода, по ходатайству архиепископа Херсонского и Таврического Иннокентия, Инкерманский монастырь был возобновлен и освящен во имя святого священомученника Климента. Во время войны 1854-55 гг., обитель сильно пострадала в ходе Инкерманского сражения 24 октября 1854 г. В 60-х годах XIX в, под покровительством Таврического епископа Алексия, трудами настоятеля иеромонаха Ефрема, на средства И.И.Четверикова и Мелюшина и под руководством художника Имераторской Академии Д.М. Струкова были отреставрированы древние храмы, построен дом настоятеля с домовой церковью (освящена 13 августа 1867 г. во имя святой Троицы). Пещерная церковь во имя святого Мартина Исповедника, святителя Римского. Он был сослан в Херсонес монофелитами и скончался в 655 г. Храм был перепланирован в 1867 г. В 1895 г., в память о спасении царской семьи в железнодорожной катастрофе у станции Порки 17 октября 1888 г., построен и освящен храм во имя святого великомученника и целителя Пантелеймона. На плато монастырской скалы в 1905 г. был построен храмы во имя святого Николая Чудотворца Мирликийского. В 1907 г. - жилые корпуса для монахов с домовой церковью во имя Благовещения. До наших дней не сохранились. После гражданской войны в монастыре была организована сельскохозяйственная артель. Членами артели стали и некоторые монахи. Начиная с 1924 г., монастырские храмы постепенно закрывали. 15 декабря 1931 г. были закрыты пещерные храмы, а их имущество передано Севастопольскому Музейному объединению. Перед Великой Отечественной войной в пещерных помещениях находилась запасная радиостанция командующего ЧФ, а в дни обороны Севастополя — штаб 25-й Чапаевской дивизии. Во время войны наземные постройки были сильно повреждены, разрушенные храмы св. Николая и св. Пантелеймона — разобраны. Еще в 70-х годах в бывшей монастырской гостинице жили люди, а над неохраняемой и оскверненной обителью глумились воинствующие атеисты. Так, пещерный храм во имя святого священомученника Климента, выдержавший превратности времен, лишился украшавших его колонн по прихоти заезжих киношников. В 1991 г. трудами архимандрита Августина, при епископе Симферопольском и Крымском Василии, Инкерманский монастырь был возобновлен. Начали проводиться реставрационные работы. В настоящее время восстанавливается храм св. Троицы. В пещрном храме во имя святого священомученника Климента хранится частица мощей от его честной главы, сопровожденная в монастырь по благословению Блаженнейшего Владимира, митрополита Киевского и Веся Украины. Главным храмом монастыря является высеченный в скале храм св. Климента. Имеет форму базилики, разделенной на три нефа с полукруглыми сводами и алтарной апсидой. В глубине апсиды вырублен, двуступенчатый синтрон, в центре которого расположен престол, за престолом — ниша для иконы. Конху апсиды украшает высеченный рельефно процветший равноконечный крест в круге. Единого мнения о времени сооружения базилики нет (от VIII до XV веков). Рядом с храмом св. Климента находится храм св. апостола Андрея Первозванного. Представляет из себя небольшое прямоугольное в плане помещение с горизонтальным потолком. Высеченная в камне сплошная алтарная преграда с дверным и двумя оконными проемами разделяет храмик на две половины. Третий пещерный храм — храм св. Мартина. Представляет собой однонефную базилику. Этот храм перепланирован и благоустроен в ходе реставрационных работ, проводившихся в монастыре в 1867 году под руководством московского художника Д. М, Струкова на средства московского купца И. И. Четверикова. Общий коридор соединяет все три храма и выполняет роль нартекса, в котором могут размещаться верующие во время богослужения. В левой стене коридора, перед входом в храм св. Мартина имеется вырубленная в скале усыпальница. Дневной свет проникает в храмы через окна и балконные двери коридора. Ярусом выше храмов расположены два маленьких балкончика, оборудованные под колокольню. Крепость Каламита. Крепость Каламита – находится в Инкермане. Ранее г. Инкерман назывался Белокаменск. Город Белокаменск - часть Севастополя, административно подчиненная Балаклавскому районному совету. Стал городом он сравнительно недавно - в 1976 году. Прежде именовался поселком Инкерман. Это название сохранилось в наименованиях Инкерманской долины, Инкерманских высот и расположенных здесь железнодорожных станций Инкерман-I и Инкерман-II. Город расположен в верховьях Севастопольской бухты, у подножия окружающих ее возвышенностей. Здесь же в бухту впадает река Черная, образуя обширную низменную равнину. На территории города находится много памятников археологии и архитектуры, самый заметный из них - руины крепости Каламита на вершине Монастырской скалы. В 1948 и 1950 годах в крепости производились раскопки под руководством Е. В. Веймарна, обнаружившие остатки оборонительных сооружений, относящихся к VI веку н. э., но большая часть территории памятника (площадь внутри стен - 7500 кв. м) археологически не исследовалась, а сохранившиеся стены и башни возведены в начале XV века владетелями княжества Феодоро и впоследствии перестроены турками. Крепость феодоритов называлась Каламита. Топоним этот переводят по-разному, то с новогреческого, как "хороший мыс" (А. Л. Бертье-Делагард), то с древнегреческого, как "камышовая" (О. Я. Савеля), есть и другие толкования. Приведенные здесь названия не противоречат природным особенностям местности: скала, на которой стоит крепость, действительно выдается в виде мыса, а камыш до недавнего времени обильно рос у ее подножия, да и сейчас еще кое- где встречается. Так как бухта под крепостью в устье реки Черной была в прошлом очень мелка, то морские корабли разгружались в порту Авлита, откуда товары доставлялись в Каламиту на лодках или по суше вдоль берега. Крепость и поселение у ее стен служили крупным перевалочным пунктом в торговле юга с севером. Отсюда враждебные отношения генуэзцев, смотревших на Каламиту как на опасного конкурента их собственной фактории в Чембало. В 1433 году им даже удалось неожиданным нападением захватить и сжечь крепость, но вскоре она была восстановлена. Известный в XIX веке писатель Евгений Марков, посетивший Инкерман в 60-х годах, заметил: "Местоположение Инкермана природою назначено для фактории воинственных торговцев, тут ключ разом и к морю и к земле" Крепостная ограда с башнями ограничивает крайнюю часть Монастырской скалы с той стороны, где она доступна для пешехода. Ограда упирается в отвесные обрывы, по их склонам подняться невозможно, поэтому здесь укреплений нет. Каламита, как и Чембало, воплощенное подтверждение мысли о "безграничном многообразии" замковых сооружений, высказанной известными специалистами по истории градостроительства А. В. Буниным и Т. Ф. Саварской: "План замка получал неправильные округлые или угловатые очертания, повторяющие собой все изгибы и изломы естественной скалы, вершину которой увенчивал замок. Такие живописные очертания плана придавали замку художественную естественность. Видимые извне замковые башни и стены казались продолжением скалы, как будто бы породившей архитектурные формы замка. Поскольку природа не любит повторений, постольку и архитектура замков, так тесно связанная с природой, становилась индивидуальной" . Дорога в крепость проходит через тоннель под железной дорогой и подводит к старому фонтану св. Климента (папы римского, который по религиозному преданию, впрочем довольно сомнительному, был сослан в I веке н. э. в местные каменоломни). Фонтан полуразрушен, но видно, что он был оформлен, как большинство старых источников в Крыму, в виде стелы с нишей, завершенной треугольным фронтоном. Рядом кладбище (XIX-XX вв.), заросшее большими деревьями; мощенная крупным, грубым булыжником дорога поворачивает вправо, к монастырю (о нем позже), но перед его постройками влево отходит древний путь вверх, в крепость. Он крут, извилист, местами сужается в тропу. Подъем идет вдоль старого, заброшенного виноградника, иногда это неширокий пандус, вырубленный в скале, в котором колеса экипажей выбили заметные колеи. Подъем приводит к массивной, трехъярусной, полукруглой надвратной башне, перерезанной глубоким въездным тоннелем (здесь были ворота) с арочным сводом. На замковом камне свода виден крест и следы греческой надписи. Надвратная башня стоит на самом краю многометрового отвесного обрыва над Инкерманской долиной, по которой протекает река Черная (ее путь отмечен купами деревьев). На противоположной стороне долины - каменный хаос из огромных глыб: следы чудовищного взрыва. Летом 1942 года, в последние дни обороны, защитники взорвали склады боеприпасов, находившиеся в подземных выработках. Справа - широкой рекой уходит к морю Севастопольская бухта. Следующая башня стоит очень близко к надвратной, длина куртины здесь всего 12 м. Вероятно, это сделано для фланкирования ворот. Башня № 2 такого же типа, что и трехстенные башни (полубашни) Чембало, - полукруглая снаружи, квадратная изнутри, она сохранилась до высоты более 12 м. От нее начинается высеченный в скале глубокий ров. В отвесном эскарпе (внешняя сторона рва) вырублены пещеры. Назначение их не совсем ясно, быть может, они служили казематами, где скрывались защитники крепости, чтобы атаковать врага, проникшего в ров. Башня № 3 угловая и поэтому была особенно укреплена. Это видно по ее размерам (в плане 12 м х13 м), но она так сильно разрушена, что невозможно судить о деталях конструкции. Башня выступала вперед за линию стен, чтобы обеспечить фланкирование рва. Лучше других сохранилась башня № 4 (барбакан), самая интересная из всех. Она вынесена вперед, за ров, и играла роль почти самостоятельного крепостного сооружения. С основной оградой ее соединяла стена, проложенная поперек рва, по верху которой под прикрытием зубцов воины могли переходить из башни в крепость и обратно. Башня построена в форме неправильного овала (наибольшие размеры 11 м х 13 м), сторона ее, обращенная к крепости, плоская. Внутри древние камни обильно увиты плющом. Дальше к обрыву стена имела еще две куртины с таким же числом башен (последняя стояла почти на краю обрыва), но от них почти ничего не осталось. У башни № 5 в стене - боевая калитка для вылазок гарнизона, первоначально именно здесь были ворота, перенесенные на нынешнее место после устройства рва. От ворот через крепость проходила улица, по сторонам ее угадываются следы построек. Каламита была достаточно известна и до турецкого завоевания и после этого, отмечена на картах начиная с XV века. Ее посещали путешественники, оставившие описание крепости и поселения. М. Броневский упомянул Инкерман ("пещерная крепость", так турки переименовали Каламиту после ее захвата в 1475 г.) в своем "Описании Крыма". Уже в его время поселение находилось в упадке. М. Броневский отмечает здесь большую каменную крепость, мечеть и три пристани, название одной из которых он даже приводит. Она называлась Portus Pactorum (порт Договоров). Э. Д. д' Асколи, бывший в Крыму в XVII веке, пишет, что Инкерман уже при турках превратился в довольно большой город. Через него проходила торговля с южным берегом Черного моря. Но в первой половине XVII века Инкерман разрушили казаки (автор не пишет, были это запорожцы или донские казаки) - факт чрезвычайно интересный и малоизвестный. Оказывается, отважные казаки нападали не только на прибрежные города типа Евпатории, Феодосии или находящиеся на южном берегу Черного моря, но добирались и до крепости, лежащей в самом конце Севастопольской бухты. Чрезвычайно любопытные сведения об Инкермане содержит памятник древнерусской письменности - "Повесть известна и удивлению достойна о мощах неведомого святого, како обртошася и в коих странах и в коем граде и в которое время, списано многогрешным попом Иаковым в лето 7431 года". "Многогрешный поп Иаков" был в Крыму в составе русского посольства в 1633-1634 годах и хорошо обследовал Инкерман, привлеченный сюда пещерами, где сохранялись следы христианских церквей. Он пишет: "Верхоруж той горы городок каменный не велик и немноголюден... и живут в нем татарове и греки и армяни, к тому же городку из моря пролива, и тою проливою с моря приходят корабли от многих стран". Далее автор подробно описывает христианские святыни (мы еще вернемся к ним, когда будем говорить о монастыре) и сообщает о находке мощей неизвестного святого, творящих всевозможные чудеса. Иаков собирался перевезти мощи в Россию, но святой явился ему во сне и запретил это делать, заявив: "а яз убо хошу по прежнему зде учините Русь". В последних словах раскрывается смысл легенды - автор мечтает о присоединении Крыма к России и готовит для этого идеологическую базу. В 1773 году посланная с зимовавших в Балаклавской бухте русских кораблей съемочная партия под руководством штурмана И. Батурина составила первый подробный план Ахтиарской (ныне Севастопольской) бухты и "города Инкермана". На плане внутри крепостных стен показано семь зданий и в слободе перед крепостью - около 50 домов. Перед воротами, метрах в 140 от них в сторону "поля", указана еще одна башня, не связанная с крепостью. Дорога проходила сквозь нее. Дома слободы объединялись в восемь небольших кварталов. Судя по плану, деревня Инкерман помещалась под крепостью, в ней показано 30 домов. (Кстати сказать, деревня Ак-Яр в Сухарной балке, именем которой много лет называли Севастополь, была намного меньше - всего восемь домов.) На плане И. Батурина ясно нанесена дорога из Килен-бухты в Инкерман, обозначено также место, где находилась Авлита - порт Каламиты. В апреле 1777 года в Инкермане впервые появились русские войска, в крепости установили конный пикет, в задачу которого входило предупреждать командование в случае появления в бухте турецкого флота. Видимо, турки не оставляли мысли об оккупации полуострова, опираясь на поддержку той части населения независимого Крымского ханства, которая мечтала свергнуть тяготевшего к России хана Шагин-гирея, чтобы подчиниться власти Турции. Но командовавший войсками в Крыму генерал-поручик А. В. Суворов распорядился разместить по берегам бухты по три пехотных батальона с артиллерией и резервами и начать строить батареи как по берегам, так и в Инкермане. Опасаясь оказаться запертым в бухте, турецкий флот ушел в море. Пехотный полк провел во вновь созданных укреплениях и в деревне Инкерман зиму 1778/79 года. В мае 1779 года русские войска были выведены из Крыма, а укрепления уничтожены, чтобы ими не смогли воспользоваться турки. После присоединения Крыма к России памятники полуострова стали доступны не только русским, но и иностранцам. Одной из первых посетила Инкерман (в 1786 г.) знатная английская путешественница леди Кравен, оставившая краткое описание монастыря. Потом Инкерман посетили и описывали: П. С. Паллас, писатель П. Сумароков, француз Дюбуа де-Монпере, англичанин Кларк. Первое подробное обследование памятника выполнил в 1845 году морской офицер 3. Аркас. Он впервые высказал мысль, что пещеры во рву - возможно, казематы. При нем еще крепостные стены от надвратной башни до барбакана сохранились почти во всю высоту (около 6 м) и были снабжены девятью амбразурами. В крепости кроме главной улицы прослеживались еще два поперечных переулка, полуподземная церковь, фундаменты домов, бассейн, цистерна для сбора дождевой воды и засыпанный колодец. Во время Крымской войны Каламите снова пришлось вспомнить свое боевое назначение. Вплоть до заключения перемирия она служила опорным пунктом инкерманской позиции русских войск. В крепость попадали ядра и штуцерные пули. В самый день заключения перемирия, в феврале 1856 года, французские стрелки, скрывавшиеся на левом берегу реки Черной, открыли огонь по находившемуся в крепости известному герою первой обороны генералу А. П. Хрущеву со свитой. К счастью, никто не пострадал. Во второй половине XIX века крепость обследовал известный ученый, археолог и инженер А.Л. Бертье-Делагард. Результаты, опубликованные им в 1886 году, пролили свет на конструктивные особенности, время сооружения памятника. Прежде всего он сразу выявил два строительных периода, крепость Каламита и турецкий Инкерман. Первоначально укрепление имело довольно тонкие стены (толщиной около 1 м), увенчанные зубчатым парапетом. Воины ходили вдоль стен по специальным деревянным помостам. В крепости было только пять прямоугольных полубашен, ров отсутствовал. Кладка бутовая - на известковом растворе. Турки значительно перестроили укрепление - стены утолщены вдвое (в наружную сторону), полубашни закрыты с тыльной части, высечен ров, сооружен барбакан, надвратная башня утолщена в сторону поля, над тоннелем ворот сооружен каземат для орудия (его калибр, судя по найденным ядрам, был 4-5 дюймов). Все остальные башни также усилены, кроме последней над обрывом. По особенностям фортификации крепости А.Л. Бертье Делагард считает самой ранней датой ее перестройки " после конца XVI века". Между барбаканом и следующей башней, перед рвом, находится небольшое кладбище XIX-XX веков. Два памятника обращают особое внимание. Один - гранитный обелиск, иссеченный пулями, на нем надпись: "Медведев М. Т., борт-механик, погиб на славном посту 14 июля 1938 года" - и изображение пропеллера. Рядом скромное бетонное надгробие со всегда свежими цветами. Под ним погребен человек, совершивший подвиг самопожертвования. Об этом рассказывает простая и трогательная эпитафия "Пулеметчику Дмитриченко, геройски погибшему 2 мая 1942 года, прикрывая отход раненых, женщин и детей". Эта могила свидетельствует об участии крепости и в Великой Отечественной войне. Здесь в 1942 году держали оборону бойцы 25-й Чапаевской стрелковой дивизии, в ночь на 28 июня они закрепились на рубеже между крепостью и горой Сахарная головка. Бывший командир дивизии Т. К. Коломиец рассказывает в своих мемуарах, что где-то неподалеку от крепости успешно действовала сводная батарея первой дивизии из трех орудий под командованием лейтенанта Перепелицы. Генерал пишет: "Как только немцы поднимались в атаку, расчеты... открывали по ним огонь прямой наводкой, и атака тут же захлебывалась. Когда же гитлеровцы начинали вести огонь по нашим артиллеристам, они укрывали орудия в пещере и оставались невредимыми". Братская могила воинов 25-й стрелковой дивизии находится у подножия Монастырской скалы, при входе в монастырь висит мемориальная доска - здесь помещался командный пункт дивизии. Такова история крепости и событий с ней связанных. Обратимся теперь к монастырскому комплексу. Монастырь располагался в пещерах, высеченных под крепостью, возник он в VII-IX веках, существовал примерно до 1485 года. Около десяти лет после турецкого завоевания монахи еще держались, но, наконец, покинули монастырь, не выдержав соседства турецкого гарнизона, тем более что высеченная в скале лестница из крепости к подножию скалы проходила прямо через монастырь. Первое подробное описание монастыря оставил уже цитировавшийся выше "поп Иаков", бывший здесь в 1633-1634 годах. Довольно детально описана живопись в пещерной церкви, ныне совершенно утраченная. Автор пишет, что пещеры были обитаемы, "в них живут гречане", а среди них уже 32 года обитал русский пленный "Максимка Иванов Новосилец". П. Сумароков, посетивший Инкерман на рубеже XVIII и XIX столетий, сообщает, что пещер было более трехсот, почти через полвека 3. Аркас насчитал их всего сто пятьдесят. В 1852 году по инициативе архиепископа Иннокентия в пещерах был снова открыт небольшой монастырь, именуемый Инкерманской киновией во имя св. Климента. Во время Крымской войны она прекратила свое существование, но вновь создана в 1867 году. Детальной оценкой исторических и архитектурных особенностей монастыря мы также обязаны А. Л. Бертье-Делагарду. Он тщательно пересчитал пещеры (их оказалось 210), высказал предположение, что в монастырь вели три лестницы (в его время, как и сейчас, осталась только одна). По сохранившейся лестнице, начинающейся у подножия скалы и поднимающейся к основанию надвратной башни, попадаем в первую пещерную церковь (св. Мартина), имеющую форму прямоугольника, перекрытого полукруглым сводом, далее следует небольшая часовня и, наконец, пещерный храм св. Климента. А. Л. Бертье-Делагард отмечает, что он выделяется своими размерами среди пещерных церквей Крыма - это трехнефная базилика со сводчатым перекрытием. Он относит ее сооружение к XIV веку*. В 1867 году все три церкви реставрированы художником Д. М. Струковым, но о результатах его деятельности А. Л. Бертье-Делагард отозвался крайне неодобрительно. В том же году у подножия скалы построен дом настоятеля, совмещенный с церковью св. Троицы, сильно пострадавший во время Великой Отечественной войны. Примечание:* С его датировкой не согласны современные исследователи, относящие храм к VIII-IX векам. В 1907 году на вершине Монастырской скалы, в крепости, был сооружен монументальный храм св. Николая в память Крымской войны, к сожалению, не сохранившийся. Если смотреть на обрыв, на котором находится монастырь, с полотна железной дороги, то на уровне земли видна высеченная в скале апсида. Судя по старым фотографиям, здесь была пристроена еще одна небольшая наземная церковь, ее фасад украшал портик с колоннами ионического ордера, поддерживающими фронтон. Точная дата ее сооружения не установлена, но в год повторного открытия монастыря (1867) ее еще не существовало. Над сохранившейся апсидой, несколько правее, видна каменная кладка, в ней три узких оконных проема, перекрытых арками под общим треугольным фронтоном. Центтральный проем обрамлен двумя колоннами с капителями из листьев лотоса. Эти окна освещают храм св. Климента, центральный неф которого отделяется от боковых двумя рядами каменных столбов (по два столба с каждой стороны разрушены). По стенам и на потолке видны следы фресок, реставрированных в прошлом веке Д. М. Струковым. Рядом - квадратное низкое помещение с высеченными по трем его сторонам каменными скамьями. Именно сюда и приводила главная лестница, по которой поднимались в монастырь П. С. Паллас и П. Сумароков. В 1845 году 3. Аркас видел ее уже разрушенной, сейчас от нее не осталось и следа. Наконец приехали. Естественно были завалены кучей предложений про жилье. Но у нас был план, строгое соответствие которому привело нас к съему отличнейшего жилья. И мы начали отдыхать. Сразу на море, с черновой оценкой пляжа, кабаков и контингента. Вечером пробный выход на променад с посещением пары, тройки увеселительных заведений. Текила на посошок и баиньки. Все еще впереди. 15-е. Херсонес. Неизвестно каким образом, нас занесло в Херсонес. Из-за билетов надо было ближе к обеду оказаться в Севастополе. Что мы и сделали, причем бухту пересекли не на катере, а на пароме. И оказались соответственно не на Графской пристани, а в Артбухте. Графская пристань. Графская пристань была построена 1846 г. Она стала своеобразным символом, эмблемой Севастополя, известным всей стране. Графская пристань находится на площади Нахимова. Пристань на этом месте - одна из первых в Севастополе. Об этом свидетельствует даже название, которым она обязана графу М. И. Войновичу, командующему Севастопольской эскадрой (в 1786-1790 гг.) Официальное название - Екатерининская - упорно игнорировалось севастопольцами во все времена. В тридцатых годах, ее украсили каменной лестницей, а в 1837 году военный инженер Д. Уптон разработал проект колоннады и павильонов. Проект был представлен Николаю I и был "высочайше утвержден за исключением колоннадной галереи, которая исключается вовсе". В таком виде пристань была построена, и это означает, что павильоны по сторонам лет на шесть старше колоннады. Но М. П. Лазарев не оставил попыток завершить ансамбль, был даже использован довод, что какой-то извозчик, будучи пьян, однажды съехал по лестнице в темноте и свалился в море. Наконец в 1844 году разрешение было получено, и через два года портик построили. У подножия лестницы - две мраморные скульптуры лежащих львов, а в нишах колоннады поставили четыре мраморные статуи (копии античных) работы итальянского скульптора Фердинандо Пелличио (сохранились только две). Сдвоенная колоннада дорического ордера образует парадный вход на пристань - пропилеи. Каннелированные колонны несут антаблемент, венчаемый аттиком. На нем высечена дата постройки. Пропилеи фланкируют два небольших изящных павильона (к сожалению, их уродуют позднейшие постройки), а за колоннадой четырьмя пологими маршами к морю спускается широкая, парадная лестница, охраняемая мраморными львами. Понедельник в Севастополе как выходной. Рынок работает до двух. Дельфинарий вообще оказался закрыт. В ожидании вестей про билеты, осуществили трапезу в занятном ресторанчике «Если», где куча аквариумов и телевизор с футболом. В итоге. Билеты перенеслись на позже, а у нас появилась перспектива бесполезно растратить один день отдыха. И на горизонте появился Херсонес. Оказалось потрясающе интересно, причем с самого начала. Началом была поездка на автобусе до Херсонеса. Водитель по манере езды напоминал выпившего тракториста на грунтовке. Педали жались с размаху и до отказа, а маршрут имел значение весьма приблизительное. Когда кто-то из пассажиров вдруг замечал, что там, где ему выходить, мы в принципе уже не проедем, поскольку автобус судорожно нырнул в проулок, человек за рулем резко давил на тормоз с одновременным открыванием дверей и рекомендовал покинуть транспортное средство, мотивируя смену маршрута пробкой впереди (невесть откуда ему причудившейся). И, к нашему недоумению, народ относился к этому с должным пониманием.. Зато ехать было весело. Херсонес Херсонес для России – как Рим для всей европейской цивилизации. Мы оттуда христианство взяли. Потом, когда начали город копать, мы оттуда и античность позаимствовали. Москва не была бы Третьим Римом, если бы князь Владимир (так похожий на Константина-императора) не вырвал бы новую веру у зубчатых стен. Краткая история Почему греки отправлялись в изгнание, доподлинно неизвестно, хотя названо множество причин, каждой из которых было бы для этого вполне достаточно: безземелье, политическая борьба, поиск рынков… О Херсонесе принято думать, что причиной его основания была именно политика – олигархи выгнали демократов из города Гераклеи. Правда, источники на этот счет очень темны. Начнем с яйца. Некогда жители города Милета отправились за море и основали Гераклею Понтийскую. Потом уже в самой Геракле что-то сломалось, или наоборот – поднялось, и вот “согласно некоему прорицанию заселить полуостров вместе с делосцами”, жители Гераклеи прибыли к удобной гавани в Таврике. Греки так часто основывали тогда города, что сложилась целая наука, как это делать. Место для будущего города должно было отвечать ряду требований: удобная бухта, пресная вода, возможность без больших затрат выстроить фортификацию, отсутствие агрессивных варваров, но присутствие прогрессивных, чтобы торговать с ними. Херсонес (Полуостров) удовлетворял. И город получил название от полуострова, на котором расположился. Обычно города назывались или так, по местности, или по имени основателя (Керкинитида, которая потом войдет в Херсонесское государство – от некоего Киркина, или Каркана), или по богу-покровителю (Диоскуриада). Был, видимо, целый клан ойкистов, то есть людей, специализирующихся на основании городов. Греки вообще возводили все, чем занимались, в систему. Так, по Греции и Персии шаталось множество “специалистов по управлению армиями”, одного из которых описывает не без юмора Ксенофонт. В Дельфах, при храме Аполлона, был, очевидно, мозговой центр экспансии. Люди обращались туда за помощью бога, бог давал советы. Запросы писали на восковых табличках, которые тщательно запечатывали. Жрец возвращал табличку не распечатанной, и устно давал ответ. Во 2 в по РХ Лукиан покажет, как можно вскрыть печать, ее не повредив: или изготовив с нее оттиск, так, чтобы с оттиска сделать новую печать, точно такую же, или воспользоваться раскаленной проволокой, разрезав печать вдоль. Вероятно, жрецы планировали потоки переселенцев, прикидывая, какие регионы не освоены, а где – переизбыток народа. Когда же на берега нынешней Карантинной бухты прибыли первые греки? Долгие годы в науке бытовала дата, вычисленная еще в конце 19 в - Херсонес основан в 422/21 гг до РХ. Потом археологи стали замечать, что в раскопках попадаются вещи, на столетие более ранние, в результате современные исследователи Ю. Виноградов и М. Золотарев предложили другую дату - 528/27 до РХ. Однако, споры вокруг нее идут, принимают ее не все, доказанной она считаться не может. Честно говоря, мы не смогли найти описание методики расчета той или иной даты, тем более с точностью до года. Однако, авторы читали подобное исследование об основании Ольвии (того же Ю. Виноградова), и представляют себе, как в принципе появляются такие “точные” даты. Именно это знание стало для нас большой печалью, поскольку уверовать в то, что наука при отсутствии письменных источников настолько прозорлива, мы не в состоянии. При основании города якобы случился конфликт с местными таврами, с ними херсонеситы враждовали потом еще долго. Лишь в конце 5-первой половине 4 в до РХ у города появляются первые стены и храмы, что дает основание считать “основанный” ранее поселок просто эмпорием, торговой базой. Примерно в это же время в городе начинается чеканка монеты, и открывают свою работу властные структуры: Совет (правительство) и Народное собрание (расширенный парламент). Граждане получают первые земельные наделы в окрестностях города, на Маячном полуострове. За пределами Херсонеса, в точке концентрации наделов и усадеб (там, вероятно, стоял и маяк, возле которого жили охранявшие его солдаты) на рубеже 5-4 вв до РХ возникает селение, вскоре заброшенное (кроме собственно маяка), которое с легкой руки одного географа римского времени стали называть Старый Херсонес, что породило немало недоумений. Материальная сторона жизни горожан в это время - крайне убогая; ремесло и торговля делают первые шаги. В течение 4 в до РХ происходит бурный рост города - в него, скорее всего, прибывают новые поселенцы извне, из той же Гераклеи. Сеткой правильно сформированных земельных наделов покрывается весь Гераклейский полуостров (10 тысяч га, в основном виноградники; рисунок 1), и Херсонес превращается в одного из крупнейших производителей сельхозпродуктов Северного Причерноморья. Основываются или захватываются города на севере: Керкинитида и Калос Лимен, вокруг которых также разрастается сетка земельных наделов (всего 32 тысячи га, в основном под зерно). По сути в Западном Крыму возникает мощное государство - больше, чем просто полис с подчиненной округой; от Херсонеса до Калос Лимена сегодня на машине - несколько часов очень быстрой езды. На рубеже 4-3 вв до РХ завоевания общины были закреплены в знаменитой Присяге, текст которой, видимо, простоял на центральной площади более 20 веков (поскольку найден был in situ, на месте). Присягу можно увидеть в Херсонесском музее (рисунок 2), а текст прочитать, кликнув здесь. Возникает класс богатых купцов, владельцев крупных мастерских (эргастериев) и землевладельцев, которые вместе образуют новую знать - архонтов, досаждавших византийским властям еще через 12 столетий (рисунок 3). Бурное развитие государства было прервано скифами, которые к этому времени также наконец достигают цивилизации, строят свою столицу Неаполь (возле нынешнего Симферополя) и в течение 3 в до РХ захватывают Керкинитиду, Калос Лимен и вообще почти все территории за пределами Гераклейского полуострова, лишая архонтов колоссальных доходов (рисунок 4). Знать старается восполнить потери, резко активизируя рыбную ловлю и ремесло. Как говорят источники, в Херсонесе в это время были очень богатые даже по общегреческим меркам люди; в то же время археология показывает, что больше стало и бедняков (рисунок 5). От скифов не помогали ни союз с сарматами, ни симмахия с царем Понтийского царства Фарнаком (179 г до РХ). Во 2 в до РХ скифы готовы были к штурму собственно Херсонеса. Во время одного из налетов они вынудили жителей города выстроить дополнительные укрепления из кладбищенских плит, что при других обстоятельствах показалось бы горожанам кощунством (рисунок 6). Скифы были страшны еще и потому, что не просто грабили и разрушали (тогда от них можно было бы откупиться), но строили на захваченных усадьбах собственные крепости. Наконец, херсонеситы обратились к наследнику Фарнака, Митридату Евпатору, который в 113-111 гг до РХ прислал своего полководца Диофанта, и его руками победил скифов. Проблема, которая висела полтора столетия, была решена в одночасье. Разгромив скифов и сарматов так, что их государство перестало существовать, а на руинах Неаполя встал гарнизон Понтийского царя (простоявший там до римского времени), уничтожив 50-тысячную (?) армию иранцев полностью, Митридат в оплату своих усилий взял под контроль все Северное Причерноморье, включая не только Херсонес, но и Боспор. Все бы ничего, однако, Митридат грезил о схватке с Римом. В Херсонесе должны были понимать, что это очень чревато. С этого времени город навсегда теряет свою независимость, и вся его дальнейшая история – это переход от одного хозяина к другому. Сохраняя внутренне самоуправление, Херсонес отныне платит Понту некую дань и признает понтийского царя верховным сюзереном. Поскольку центр владений Понта теперь находится на Боспоре, где Диофант сверг последнего царя старой династии Спартокидов, получается, что Херсонес подчиняется Боспору. Зависимость от восточного соседа была для Херсонеса более тяжелой, чем, скажем, от Рима, и куда менее продуктивной (ни защиты толком оттуда, ни финансов, ни новых технологий); тень невольной “дружбы” легла на всю историю Херсонеса, и даже отразилась в местном фольклоре. Зависимость от Боспора сохранилась и тогда, когда Митридат потерпел поражение в войнах с римлянами, был предан сыном своим Фарнаком и покончил с собой, а Фарнак с одобрения римлян занял престол в Пантикапее. Однако Фарнак предал также и римлян, и был разбит Цезарем. После этого херсонеситы отправили в Рим посольство, где выпросили у Цезаря “свободу” (элевтерию). По сути это означало прямое подчинение Риму с сохранением внутренней самостоятельности. После убийства Цезаря (44 г до РХ) новый правитель Боспора Асандр попытался вернуть Херсонес, что отразилось в знаменитой легенде о Гикии. Якобы сам боспорский царь (скорее, кто-то из его дома) женился дочери местного олигарха, Гикии, обосновался в Херсонесе, и принялся стягивать туда силы, привозя под видом купцов по нескольку солдат и пряча их в подполе своего дома. Служанка, которую заперли за какую-то провинность в дальнем помещении, через доски в полу увидела в подвале вооруженных людей, и дала знать хозяйке. В означенное время хозяйка сожгла дом вместе с мужем и солдатами, за что община поставила ей статую и выстроила новый дом. Спекуляции по поводу того, что описанная в источниках статуя Гикии на самом деле изображает Деву, богиню-покровительницу города, потому что на нее “похожа”, не выдерживает критики: сопоставление описания статуи Гикии и известной по монетам статуи Девы не дает к тому никаких оснований. Гикия также вырвала у граждан обещание похоронить ее в городе (это в христианское время такое обещание не стоило ничего, потому что в городе и хоронили, а в античности сие почиталось за большую честь), и решила проверить, как они выполняют свое слово, умерев притворно. Кортеж благополучно вышел за городские ворота, Гикия “ожила” и укорила сограждан. Когда пришел ей час умереть на самом деле, граждане таки выполнили свое обещание. Эта история, вероятно, также выдумана, поскольку явно навеяна словами античного трагика - “уже не раз видали мудрецов / умерших ложно”. В 25/24 гг до РХ Август, новый император Рима, подтверждает свободу Херсонеса, дарованную Цезарем. Эта дата была так важна для города, что стала точкой отсчета новой эры, проставленной на монетах и в официальных документах. Связи с Боспором не порываются, но приобретают новое качество, скорее всего “симмахии” - оборонительного союза против варваров. Насколько он был эффективен? Видимо, не был, раз херсонеситы вынуждены просить у Рима прямой военной поддержки. Новая угроза городу проистекала от сарматов. Между 63 и 66 гг по РХ Херсонес просит помощи Рима; сюда прибывает Тиберий Плавтий Сильван Элиан, и прогоняет сарматов. Отныне военное присутствие Рима становится постоянным (рисунок 7). Штаб римлян находился и в самом Херсонесе, и в нынешней Балаклаве, кроме того, римляне построили крепость Харакс на Южном берегу Крыма, и соединили Херсонес с Хараксом прекрасной дорогой. В науке есть много мнений по поводу того, когда римские войска уходили, и когда приходили снова (подробнее см. наш рассказ о Хараксе). Помимо этих трех пунктов, раскопками открыты римские военные поселения и в других местах, в том числе глубоко на полуострове, чуть ли не у Бахчисарая. Авторам представляется, что на деле римское военное присутствие не прерывалось до середины 3 в по РХ, будучи то более, то менее плотным (рисунок 8). Когда империя была не в состоянии дать большие воинские сила в помощь городу, а ситуация накалялась, херсонеситы искали наемников, или просили помощи у боспорцев. Стал ли Юго-Западный Крым частью Римской империи? На этот счет также есть много мнений. Авторы полагают, что стал. Это тем более вероятно, что недавними раскопками на Гераклейском полуострове вскрыты остатки сторожевых башен стандартного облика; такие римляне ставили на границах своих владений в Германии и Британии. Пространство между башнями было прикрыто валом. К этому надо добавить и обнаружение одним из авторов (Арсюхиным) поблизости от Калос Лимена круглой (что очень важно) башни, которую автор отнес к турецкому времени, хотя, возможно, это была именно римская сторожевая башня. Если так, то римляне пытались контролировать и Северо-Западный Крым, вопрос лишь в том, как долго и насколько успешно. Боспор с этого времени и до начала 4 в помещает на монетах портреты римских императоров. Тот факт, что Херсонес продолжал бить свою монету, и в нем оставались органы местного самоуправления (те же Народное собрание и Совет), не должен нас вводить в заблуждение, поскольку подчиненные империи города и монету имели, и благами местной демократии наслаждались. Около 145 года Херсонесу по какой-то причине понадобилось еще раз просить у римлян элевтерии, и они ее получили (так называемая “вторая элевтерия”), что было с энтузиазмом встречено гражданами. Тот факт, что эта элевтерия закрепляла статус Херсонеса как части империи, не огорчал, а скорее радовал горожан. Экономика государства в первые века по РХ переживает подъем, но ее структура остается прежней. Вино и хлеб шли в основном на внутреннее потребление, тогда как рыба, и продукты ее переработки – вывозили. Особенно большие деньги делали на остром соусе, полученном из умеренно загнившей рыбной массы, вместе с кишками и чешуей, который сегодня не стал бы есть даже очень неискушенный в кулинарии человек. Рыбу вывозили также засоленной, поскольку соль добывалась неподалеку. Ситуацию не ухудшила даже активизация в самом начале 3 в сарматов и аланов. Как считается, город остался в стороне и от нашествия готов (230-240 гг по РХ), хотя на самом деле ему, вероятно, просто удалось с готами договориться. Во всяком случае, позже, в 5 в по РХ, готы и аланы заселяют окрестности города, основывают крепости, получают помощь, в том числе военными советниками и строительными материалами, от византийского императора, и “живут в окрестностях Херсона… как некая защита” от других варваров (рисунок 9). Со второй половины 3 в римские войска уходят из Крыма, будучи привлеченными к битвам на Балканах, которые империя постепенно теряет. Прямая военная помощь Рима Херсонесу заменяется денежными субсидиями. Херсонес наконец берет реванш над Боспором, где якобы утвердилась новая, варварская династия царей, нелояльная Риму (впрочем, по монетам никакой нелояльности не видно). Поздние источники описывают три войны Боспора с Римом, в которых на стороне Рима выступает Херсонес. В результате боспоряне терпят поражение за поражением, и херсонесские войска отторгают от Боспора все более обширные территории, оставляя к первым десятилетиям 4 в боспорскому царю лишь клочок земли возле Пантикапея. Однако, эти сообщения нуждаются в тщательном анализе, который проводить никто не хочет: куда удобнее принять их на веру. При императоре Диоклетиане (рубеж 3-4 вв) Херсонес, как все греческие города, прекращает чеканку монеты (она возобновляется только в конце 5 в), император Константин (начало 4 в) подтверждает элеветрию Херсонеса. Гунны, которые разграбили около 375 года многие города Причерноморья, вновь почему-то не тронули Херсонес. Пощада со стороны готов, а потом гуннов стала важнейшим фактором того, что Херсонес превращается в доминирующий город раннего средневековья в своем географическом ареале. К правлению императора Феодосия (конец 4 в) относится такое важнейшее событие, как христианизация Херсонеса. Она была отчасти насильственной. Церковные иерархи прибыли из Константинополя в сопровождении солдат. Среди противников христианства источники называют неких “эллинов и иудеев” (как раз в это время в центре города строится роскошная синагога). Как говорят легенды, херсонеситов убедило чудо, совершенное одним из иерархов – он вошел в печь, и вышел оттуда невредимым. Поиск более ранних, чем конец 4 в, христианских древностей в Херсонесе вряд ли перспективен. Около 5 в на руинах усадеб в окрестностях города появляются гуннские юрты-зимники. Насколько враждебны были к херсонеситам обитатели этих юрт? Принято считать, что – враждебны, однако, не исключено, что это были те самые варвары, которые, по сообщениям более поздних источников, постоянно толклись возле города, то торговали, то немного грабили, а в основном жили мирно, как паразиты возле большого зверя. Не они ли делали подражания херсонским монетам 6 в, о которых один из авторов (Арсюхин) толкует не первый год, а его коллеги-нумизматы никак не признают сам факт наличия таких подражаний? Об упадке экономики города в это тяжелое время (этот тезис активно муссировался в советской исторической науке) говорить не приходится – достаточно посмотреть на интенсивную чеканку монет в 6 в. Из этих варваров, как уже говорилось выше, создался в конце концов слой федератов-союзников, охранявших город. Они, в частности, помогли выстоять в 579-580 годах, когда новая волна гуннов стояла под стенами Херсона (Боспор тогда пал, но византийцы его отбили). В конце 5 в, при императоре Зиноне, город в который раз объявлен включенным в состав империи (рисунок 10). Для Херсонеса сначала чеканят особую монету в Константинополе, со знаком столичного монетного двора, потом Херсонес сам начинает выпускать монеты с портретом Зинона, далее – с грубо исполненными бюстами Юстина и Юстиниана (рисунок 11). С этого времени, в силу изменения греческого языка, название города звучит как Херсон, как мы и будем его писать далее по тексту. Эпоха Юстиниана – вообще пышное и яркое время в империи, в Крыму в том числе. Говорят, что этот император никогда не спал. Как-то некий придворный, утомленный ночными бдениями у императора, узрел (это был сон наяву, обычный у утомленных людей), что голова Юстиниана отделилась от туловища; туловище продолжало расхаживать из угла в угол, как это любил делать император, а голова повисла в воздухе посередине комнаты. Отсюда родилось убеждение, что Юстиниан – какой-то дьявол, хотя на самом деле мужик просто любил свою работу. При нем и его преемнике Юстине II в городе дважды ремонтируются оборонительные стены, восстанавливается дворец для представителя центральной власти, возводятся красивые базилики (также и на “варварской периферии”, у федератов, причем и мастера, и стройматериалы поступали из Константинополя готовыми комплектами), а на исходе 6 в Херсон и Боспор были освобождены от морской повинности, что было дружественным актом со стороны “федерального центра”. Следующий этап жизни и Херсона, и империи в целом, принято считать “темными веками” – мало источников. Ключевой вопрос этого времени – правда ли, что зависимость Херсона от Константинополя в 7-8 вв ослабла. Прежде в науке была точка зрения, что город стал в какой-то момент самостоятелен, власть в нем захватили архонты – местная знать. Сейчас принято считать, что ничего подобного не наблюдалось. На самом деле, как нам представляется, истина посередине. Стоит почитать Константина Багрянородного (10 в), каждая строка соответствующих пассажей которого дышит страхом перед восстанием Херсона, чтобы понять, что такая опасность была всегда. Принадлежность к империи – это и благо, и потери (например, налоги надо платить). Когда последние становились существеннее первых, архонты стремились избавиться от зависимости. Это было тогда, когда империя ослабевала, и начинала лишь требовать денег и ресурсов, ничего не давая взамен. Такое положение как раз и было в 7-8 вв, когда империя разом потеряла свои восточные провинции, отобранные арабами. Правда, что в 655 году в Херсон сослали опального папу Мартина, прожившего на чужбине чуть больше полугода и умершего от немощи. В письмах папа жалуется на дороговизну продуктов и дикость населения. “Могли ли власти ссылать опасного смутьяна в нелояльный город” - спрашивают сторонники версии о “крепком единстве” Херсона и империи. Наверное, нет. Но вот что случилось с другим ссыльным. В 695 году в Константинополе свергают и уродуют императора Юстиниана II, его ссылают в Херсонес. В анналах император именуется отныне как Ринотмет – Безносый. Юстиниан объявил херсонитам о том, что намерен вернуть себе трон, но не встретил сочувствия. Таким образом, в этот момент херсониты на самом деле показали себя лояльными официальному Константинополю. Чтобы херсониты не выдали его Тиверию, правившему тогда императору, Юстиниан бежал куда-то в “Дорос”, скорее всего, на Мангуп. Снесшись оттуда с хазарским каганом, а потом с болгарами, Юстиниан с их помощью вернул трон (705 год), и начал репрессии против тех, кто его не поддерживал, в том числе против херсонитов. Те испугались, и провозгласили императором некоего Вардана, принявшего тронное имя Филиппик (711 г), что поддержали и хазары. Вардан сумел занять трон (и правил до 713 года), причем, кажется, сохранял к хазарам теплые чувства. Город, таким образом, прямо пошел против империи, когда империя повела себя к нему несправедливо. Но – город или хазары, стоявшие за сценой во время всех этих событий? Да, это был редкий момент, когда Херсон стал городом, где решались политические проблемы имперского масштаба. Если вдуматься, почему это произошло именно тогда, мы увидим, что - из-за связи Херсона и могущественной Хазарии. Именно как “тень Хазарии” и важен был Херсон для тогдашней мировой политики, а не сам по себе. В дальнейшем Хазария продолжала играть большую роль на черноморской сцене, вплоть до того, что в 732 году император Лев III женит своего сына на хазарской принцессе. Ребенок от этого брака, Лев IV Хазарин, станет императором (775-780 гг). В это время хазары активно выступают против арабов, часто по наущению Византии. Если это не помогло империи, то уж точно притормозило движение арабов и их ислама на пути в Восточную Европу. Лишь Волжская Булгария, и много позже, в 922 году, взяла ислам от арабов, что имело очень значительные, но отдаленные последствия. При этом, правда, финские и протославянские племена должны были платить дань хазарам, однако, на их религиозную самоидентификацию хазары, кажется, не покушались. Веротерпимость Хазарии сказалась и в том, что она охотно принимала бежавших из империи монахов-иконопочитателей. Как справедливо замечают исследователи, монахи бежали не в Херсон (там за почитание икон могли и убить, пишут С. Сорочан, В. Зубарь и Л. Марченко), а в “глубинный Крым”, подконтрольный хазарам. Впрочем, в последнее время исследователи перестали преувеличивать масштабы этой эмиграции. Несмотря на нарастание противоречий с Хазарским каганатом, власти Византии всегда готовы были о них забыть, когда появлялся новый общий враг, как, например, венгры, против которых хазары руками византийских инженеров выстроили крепость Саркел в 830-е годы. Инженер Петрона, который ездил со стройматериалами и своими мастерами в степи севернее Крыма, вернувшись из поездки, доложил императору, что, если он хочет всегда стоять в Крыму прочной ногой, то должен вырвать власть у “архонтов” Херсона и обратить город в провинцию. Современные историки пытаются представить дело так, будто Петрона усомнился не в политической верности херсонитов, а в их военных навыках, мол, рады бы, да не могут твои интересы защитить. Однако, эта трактовка выглядит чрезвычайно натянутой. Одно это свидетельство подводит черту под затянувшейся полемикой относительно взаимоотношений Херсона и империи в 7-9 вв. Ясно, что в Херсоне правили представители местных родов, архонты, которые дружили с Византией тогда, когда считали это выгодным, но всегда готовы были пересмотреть свою точку зрения. Об этом же говорят и монеты. Монеты Херсона этого времени – это крошечные литые кусочки металла с дурно оттиснутыми буквами ПО и Х, которые обычно расшифровываются как “Полис Херсон”, то есть “Город Херсон”. Таким образом, это были монеты города, считавшего себя самостоятельным (рисунок 12). Император Феофил послушался, и Петрона сам и стал стратигом новой провинции. Это случилось скорее всего около 840-841 годов (есть дата – 833). Вскоре это отразилось на нумизматике. Первое время монеты делали такого же, как и прежде, “варварского” облика, но уже с буквой М, в